Зачем люди ходят в театр? Чтобы пережить эмоциональную встряску, переосмыслить представления о мире и себе. Хорошая пьеса в постановке талантливого режиссера — это обращение к сокровенным личным переживаниям, катализатор духовного перерождения. Жаль только, что театр нечасто дарит нам такие вдохновенные минуты. Но вот недавно не меньшее по силе душевное потрясение я испытала на семинаре-тренинге «Семейные расстановки» по методу Берта Хеллингера.
Генезис эмоций
Сначала пару слов об этом психоаналитике мирового уровня. Берт Хеллингер — человек с богатейшим жизненным опытом. Долгое время он служил христианским миссионером в Африке. Ему приходилось быть советчиком и утешителем людей в трудных ситуациях, вникать в самые разные житейские коллизии. Так что вполне закономерно Хеллингер пришел к психологии. Получил соответствующее образование, потом руководил медицинскими и образовательными учреждениями, занимался психоанализом, групповой терапией. Хеллингер обнаружил, что внутренние проблемы человека часто невозможно устранить общепринятыми психотерапевтическими практиками. Положим, человек годами живет с необъяснимой обидой в сердце, скрывает беспричинную грусть или постоянное беспокойство, природу которых понять не может.
Опытный психоаналитик может исследовать истоки душевной смуты, но устранить ее получается далеко не всегда. Почему? Хеллингер сделал революционное открытие: подавленные чувства имеют часто не индивидуальное, а системное происхождение. Дело в том, что мы живем в поле эмоций, которые накоплены в генетической памяти нашего рода и семьи. В каждом роду наберется немало трагических страниц — утраты, лишения, насилие, болезни, борьба за выживание и т. п. Чувства, пережитые предками и родными, опосредованно отражаются и в нашей психике. И мешают нам жить собственной жизнью. Задача психолога — освободить человека от этих оков. Но как?
Хеллингер нашел способ. Он ставит своеобразные семейные пьесы-импровизации, в ходе которых выявляет скрытые обстоятельства судьбы и мотивы поступков людей.
А под костюмом денди скрыта робость
Семинар по методике Хеллингера вела рижский психолог Любовь Коган. Одна из немногих в Латвии, кто учился у самого мэтра. На тренинг к ней пришли два десятка незнакомых друг с другом людей — с виду вполне благополучных и самодостаточных: менеджеры, бухгалтеры, предприниматели, педагоги. Мы расселись в круг, и Любовь предложила желающим озвучить свою проблему. Чисто схематически, без подробностей.
Что меня удивило: полное несоответствие внешнего впечатления внутреннему состоянию людей. Респектабельный мужчина испытывает, как выяснилось, мучительную неуверенность в себе. Он боится не оправдать ожиданий окружающих — оказаться менее компетентным и решительным, чем ему положено по статусу. Красивую и успешную деловую леди терзают приступы меланхолии, другую, внешне энергичную самоуверенную даму, изводит чувство непонятной вины. Еще одна участница страшится одиночества — ее уже оставил один возлюбленный, и теперь она ждет, что ее бросит и новый друг. А другая особа, которая всегда осуждала мать за легкое поведение, с тревогой замечает и за собой склонность к беспорядочным связям и выпивке.
Психолог деликатными вопросами уточнила некоторые детали и предложила герою истории назначить кого-то из собравшихся на роли своих близких и самого себя. И вот здесь начинается таинство.
Актёров просим на сцену!
Выбор происходил явно неслучайно. «Подопытный» интуитивно угадывал именно тех людей, которые по своей психической организации наиболее соответствуют личностям его домочадцев. Далее главный герой расставил всех персонажей на «сценической площадке» — сообразно своим внутренним ощущениям. Эта первичная расстановка — условное отражение неформальной семейной иерархии — родителей, бабушек и дедушек, сестер и братьев, теток и дядюшек, детей и внуков. Иногда в действо включались и другие важные персонажи — друзья, любовницы и т. п. На условном поле судьбы разворачивались настоящие психологические драмы, а сам главный герой оставался лишь зрителем, не принимая участия в действе.
Что же происходило «на сцене»? Поразительные, почти мистические вещи.
«Мне так неудобно стоять, тяжесть какая-то», — вдруг заметил один из участников, назначенный на роль «отца». Ведущая — Любовь Коган — просит его переместиться на пару метров вправо от «сына»: «Ну, как ты здесь себя чувствуешь?» «Тут лучше, но еще что-то мешает!». Психолог сдвигает чуть в сторону другую «фигуру» — участница на роли «супруги» делает несколько шагов в указанном направлении, замирает и прислушивается к своим ощущениям. Подумав, просит присесть «старшего сына», а «тетю» отступить подальше назад. По очереди в расстановку включаются все «члены семьи». Каждый подбирает для себя то место, где ему наиболее комфортно. Люди перемещаются по ограниченному пространству не стихийно, а повинуясь внутренним импульсам. А психолог добивается гармонии для всех и, в конце концов, для каждого находит в мизансцене наилучшую позицию.
Вот, наконец, найдена та единственная композиция, которая устраивает все «семейство».
После семинара «актеры» делились своим потрясением: «Меня буквально разворачивало — помимо моей воли!», «А меня возле «бабушки» прямо жаром обдало!», «А мне лицом к лицу с «братом» было ужасно муторно!» Одному из «артистов» в какой-то момент даже поплохело с сердцем, пока он не перешел на другое место, где тут же почувствовал себя очень спокойно и уютно.
Вначале было чувство
— В методе Хеллингера эффект достигается не через говорение, как в психоанализе, а через действие, — объяснила позже этот феномен Любовь Коган. — Оставаясь в здравом разуме, человек использует ресурсы подсознания. Все мы — часть некоего целостного. Эффект метода в том, что в ходе расстановки включается еще и коллективное бессознательное. Иначе говоря, ситуация выносится и разыгрывается при участии Бога.
Послание, заключенное в расстановке, несет достаточно точную информацию о природе скрытых препятствий внутри самого человека.
Можно сказать иначе: участники действа входят в энергоинформационное пространство рода и начинают идентифицировать себя с реальными людьми. Физические ощущения (жар, холод, дискомфорт, повышение давления) отражают психоэмоциональные состояния ныне живущих или уже умерших членов семейства.
Счастье — это когда тебя понимают.
И способны простить…
Например, во время второй расстановки, одна из участниц, назначенная «дочерью», пожаловалась, что от «матери», которую поставили к ней лицом к лицу, идет волна ледяного холода. Психолог, как опытный режиссер, начинает «прощупывать», что за этим кроется. В ходе наводящих вопросов к главной героине, наблюдавшей за происходящим «из зрительного зала», выяснилось, что у нее с мамой существует глубокое отчуждение: молодая женщина не может простить, что мать оставила ее маленькой девочкой на воспитание свекрови. Последующие перемещения фигурантов в условном пространстве судьбы, обнаружили некую пустоту рядом с «матерью-кукушкой». Опять деликатный зондаж семейной ситуации. И — момент истины! — оказывается, мать героини в раннем детстве сама была лишена материнской ласки — ее маму расстреляли немцы. Эта забытая семейная трагедия неожиданно проливает свет на характер и поведение близкого человека. Но понять — значит простить. А простить — значит изменить алгоритм отношений.
Постепенно композиция на площадке выстроилась: «дочь» встала плечом к плечу с «мамой», как бы защищая ее от невзгод. По другую руку — «бабушка». Остальные «домочадцы» рассредоточились полукругом. Получился такой маленький бастион — настоящая семейная гавань, которая надежно хранит от всех напастей.
Кульминация расстановки — осознание и покаяние. «Актриса» уступила место самой героине истории. Заключительный монолог — за ней. Это как яркая вспышка:
«Дорогая мама, я так люблю получать подарки. Я всегда им радуюсь и благодарю за них друзей. Но ведь главный подарок мне сделала ты, подарив жизнь, а остальное я смогу сама взять от других людей! Спасибо тебе, родная!» Это искреннее признание, прорвавшееся, наконец, через толстую бронь обид, через маску напускного равнодушия, произнесено с такой огромной любовью и состраданием к непутевой матери, что мы с трудом сдерживаем слезы.
Тебя — половина, меня — половина
«Отвергая родителей, ребенок по сути отвергает жизнь. Мы только тогда можем быть в ладу с собой, КОГДА МЫ В ЛАДУ СО СВОИМИ РОДИТЕЛЯМИ. Если кто-то из родителей исключен из нашей души — ребенок ополовинен. И став взрослым, он живет с этой пустотой в душе. Нужно принять исключенного в круг тех, кто тебе дорог и нужен. Осознать потерю и восполнить ее и помогает расстановка, которая имеет целительный эффект катарсиса и обновления», — объясняет Любовь Коган.
В самом деле, каждый в этот момент озарения проживал свое и плакал о своем. В наших сдавленных рыданиях были безмерная нежность и любовь к своим родителям, которым мы недодали ласки и заботы при жизни, раскаяние в заблуждениях и обидах, нанесенных близким по неразумению.
А еще на расстановках понимаешь, как важно отпустить самому себе реальную или мнимую вину, которая не дает дышать и жить. Тот респектабельный мужчина, который мучился своим несовершенством, «встретился» с покойным братом, о котором никогда не вспоминал. Мальчик, умерший в 8 лет, был первенцем у родителей и навсегда остался для них самым талантливым, умным и добрым на свете. Всю свою жизнь второй сын, никогда не видевший брата, находился, сам того не подозревая, в его тени. Он неосознанно тянулся к эталону безупречности и совершенства, а чувствовал себя жалким и никчемным, вечно не дотягивая до неведомой планки. Ушедший «брат» на семейной расстановке спокойно объяснил, что каждый вправе выбрать свой путь. Он выбрал иной мир. Но младший должен прожить свою собственную судьбу — на этой земле. «Твоей вины нет передо мной, как и моей — перед тобой. Я люблю тебя. Иди и помни — ты совершенно свободен!»
По щекам сорокалетнего мужчины градом катились слезы. Да и все вокруг хлюпали носами. Признаться, у меня до сих пор при воспоминании этой сцены перехватывает горло.
«Если позволить любви подняться из бессознательного — она освободит тебя. Психика — единая, одна на всех, только проявления ее разные», — объяснила психолог этот мощнейший эффект.
Любовь Коган сказала нам, что фундаментальные перемены в жизни людей после освобождения задавленных чувств начинаются в течение примерно полугода. Это проверено сотнями расстановок, которые проводятся во всем мире по методике Хеллингера.
Беспристрастный взгляд на себя и на историю своей семьи, смирение и благодарность своему роду — это конец душевному раздраю, освобождение от комплексов, возможность использовать накопленные родовые ресурсы, это новые горизонты жизни — вот что дает людям уникальный метод пытливого исследователя бездн человеческой души Берта Хеллингера.
_______________________________
© Севидова Наталья Александровна (текст)
© Дубинский Дмитрий (фото)