Любовь Шибаева. Преподавая журналистику: Заметки и уроки. – М., 2022
Рецензия
Книга пришла по почте. На титульном листе аккуратным почерком автора было выведено: «Всем, кто учит и учится журналистике, желаю удач и открытий!». Значит, бандероль пришла по адресу. На журфаке ВГУ заметки и уроки преподавателя с более чем сорокалетним стажем можно рекомендовать не только ППС, УВП, студентам направления «журналистика» и специальности «военная журналистика», но и слушателям Воскресной школы журналистики, в которой одиннадцатиклассники готовятся к творческому конкурсу, а также слушателям Школы юных журналистов, в которой на бесплатной основе занимаются воронежские школьники 8-10-х классов.
А самый первый абзац о том, что автора давно тревожат «предсказания скорого наступления эпохи беспечатной, бескнижной и безгазетной», вообще записали меня в ряды сочувствующих. К тому же, внимательно знакомясь с прогнозами А. Мирошниченко (бывшего студента Любови Васильевны, а ныне кандидата филологических наук, на защите которого я был официальным оппонентом), также тревожусь и внутренне негодую… Ну а как же реагировать «старшему коллеге», например, на слова, что «текст уже не имеет прежнего значения», если он действительно живет в отжившей «парадигме, где заботились о «золотых перьях», где обсуждали авторский стиль»?..
Книга мне понравилась так, что даже захотелось некоторые главки сразу же зачитать вслух студентам (по крайней мере некоторым коллегам некоторые фрагменты я и продекламировал), потому что, во-первых, мысли, там изложенные, мне кажутся верными, а во-вторых, изложены они свободным, я бы даже сказал, сочным языком. Например, такие: «Компьютер составил картину мира из шести строчек – тоже дал возможность как бы пробежать глазами по заголовкам, а потом увидеть самые интересные для множества людей новости, узнать разные мнения о них. Будут и комментарии сильных экспертов. И собаки, много собак, потому что компьютер вычислил во мне собачницу и собирал мозаику жизни лично для меня. Он и рецепты от гипертонии мне предлагает, и сочетание черного и белого подбирает в соответствии с моим мировоззрением. Он заботится обо мне, и ничего от меня ему не нужно, кроме моего внимания! Как старательно он выстраивает под меня целый мир, добрый человек!
Только он не человек. Он робот, его зовут Алгоритм Раздачи. Он имеет возможность создать для меня персональную Матрицу, по моему образу (мысли) и подобию. Чтобы я могла в ней жить и не думать, как оно там на самом деле… Некоторые люди сами для себя такое делают, но с роботом прогрессивнее и удобнее. Поэтому услужливый робот может быть опасным для людей, которые совсем не хотят видеть реальную действительность и уже проводят очень много времени в виртуальных мирах, побеждая драконов и убивая разных других врагов. Эта опасность показана в сериале «Ѕпарта», там за превращение юных геймеров в реальных убийц расплачивается человек. Робот-программа ответственности не несет.
У него нет собственных убеждений, моральных ценностей, политических позиций. Он за пределами добра и зла. Поэтому мне все-таки ближе образы мира, сотворенные людьми, – не совсем объективно, пристрастно, с заданными целями – потому что я и в себе не уверена, что все правильно себе представляю, но могу надеяться, что в человеческих предпочтениях все-таки самостоятельно разберусь. Выбираю картины мира менее совершенные.
Заканчивая свои лекции, я иногда еще говорила о книгах, не совсем в тему, но в связи… Так вот в философской повести Станислава Лема «Маска» священник спрашивает женщину-робота: «Ты можешь знать точно, как поступишь в любой следующий момент?» Она отвечает: «Нет», и человек говорит: «Ты сестра моя». Несовершенное ближе к человеческому… А в учебнике показывается, что вирусный редактор во многих отношениях совершеннее целой редколлегии».
В книге некоторые слова, а порой и целые предложения выделены заглавными буквами. Видимо, Любовь Васильевна, произнося их в аудитории, повышала голос или повторяла несколько раз. Ведь это важный вывод: «Творческое поведение – понятие, близкое к нравственности. Так считал хороший русский писатель Михаил Пришвин. Он объяснил просто и точно, что это значит, творческое поведение: найти свое место в общем деле и оставаться самим собой».
Красной мыслью через всю книгу проходит пушкинское понимание журналистики как деятельности социальной: «Не все из окончивших журфаки и работающих в СМИ дозревают до более широкого понимания общего дела. По-моему, давать представление об этом нужно с первых шагов и дальше часто напоминать: наше дело – общественное. Пушкин назвал журналистов сословием людей государственных, и это верно для всех. И для оппозиционных журналистов, хотя они интересы государства понимают иначе. И фрилансеры, не связанные с политической тематикой, и обозревательницы из журналов мод, и «чисто спортивные репортеры» – все участвуют в создании того информационного поля, в котором живут страна и народ. По общему результату отношение к журналистам – уважительное или не очень – распространяется на всех. В том числе, – говорила я, – и на вас лично, и на меня.
А что касается необходимости оставаться самим собой… Есть другая правда о профессии. О грязи в ней, о продажности, о неизбежности компромиссов, о жесткой конкуренции за место на полосе или в программе. О людях, которые ломаются, исхалтуриваются, спиваются, – это случается и в других профессиях, но в творческих опасность особенна…
И об этом студентам надо знать. И побольше – о жизни замечательных журналистов, которые сохранили яркую индивидуальность и поставили ее на службу общему делу. Я успевала сказать, что это важно. И надеялась, что это запомнится».
Уже знакомясь с оглавлением этой книги, я подумал, что перед нами готовая структура авторского спецкурса. Да, формулировки не от науки, а от публицистики, но зато они точно отражают суть того или иного урока: «Выбор миров», «Новая аудитория», «Интервью по-царски», «Правильные шпаргалки», «Лит-ра для журналистов» и т.п.
Далее я предложу набор цитат из этой замечательной книги (благо, читал под карандаш), вобравшей в себя живой опыт общения Учителя и Учеников, книги Журналиста о Журналистике, книги Преподавателя журналистики для тех, кто либо свяжет судьбу с этой интереснейшей, хотя и непростой профессией, либо станет просто квалифицированным Читателем, Слушателем, Зрителем, то есть современным потребителем медиаинформации.
Итак: «В СССР доверие к газетам не было всеобщим и безграничным. И все же гораздо больше было людей, которые могли сказать: «Это правда – вот, в газете написано!» Тогда журналистика честно признавала, что является средством пропаганды и что через газету с народом говорит государство. И через газету простой человек мог обратиться к власти со своими проблемами и жалобами. В редакциях были отделы писем, которые занимались, в сущности, правозащитной работой – помогали людям получить положенное от государства. Этим укреплялось доверие к печати».
***
«Сейчас, когда цензура запрещена конституцией, бывает, что газеты просто уклоняются от прямых оценок и самостоятельных объяснений факта».
***
«Охотнее газеты пишут о громких театральных скандалах, связанных с особо экстравагантными, эпатажными изысками авангардных режиссеров. Такие «пощечины общественному вкусу», оскорбления религии и отрицания пристойности в истории искусства бывали, они совпадали с ожиданием или свершением больших перемен… Нельзя сказать, что о необходимости серьезного обновления жизни страны не говорят СМИ, – говорят, и много! Но, освещая «особые случаи», конфликты, жизненные драмы, СМИ рассуждают о социальных корнях и законах – и всячески избегают разговоров о нравственности, о духовных основаниях происходящего. Газеты беспристрастно – бесстрастно! – фиксируют ситуации, а театры кричат, иногда дурным голосом, о разрушениях и выворачиваниях ценностей, которые перестают быть вечными».
***
«Миллионы читателей ждали публикаций на эту тему от Татьяны Тэсс («Известия»), от Евгения Богата («Литературная газета»), от Инны Руденко («Комсомольская правда»). Один московский спецкор школы Аджубея мне назвал причину сверхпопулярности его газеты: «Каждый материал должен быть хоть чуточку на моральную тему. Про то, как жить».
***
«…На каком-то этапе социализации журналистика бывает реально нужна подрастающим людям. Сейчас, когда в жизни увеличивается неопределенность и разобщенность, они берут единые правила и образцы из кино, моды, из блогов… но еще нужно делать самим. Смартфоны уже обеспечивают связи в группе, но как закрепить, сохранить то, что этим общением вырабатывается? Сохранить – как?»
***
«Газета со времени ее возникновения начинает действовать как центростремительная сила, это подтверждается опытом истории. Особенно это важно для страны, все еще не до конца преодолевшей последствия недавнего распада.
Собирание.
Сплочение.
Петр I, создавая империю, основал первую российскую газету – и обозначил информационный центр притяжения для людей, устремленных к его делу.
Умный немецкий купец два столетия назад верно заметил: «Хочешь знать все из новости, потолкайся на базарной площади и в порту. Желаешь быть гражданином этого города, читай городскую газету».
Пушкин назвал журналистов «сословием людей государственных», его газета могла бы и читателей делать такими, но власть этого не хотела.
Объединяющие возможности газеты умело использовал Ленин: медленно доставляемая из-за границы «Искра» предназначалась прежде всего для собирания единомышленников – в партию.
И уже в недавнее время российская власть в целях сплочения молодежных движений («Наши», «Молодая гвардия») против угрозы «оранжевых революций» выделила немалые средства для издания и распространения бесплатной молодежной газеты «Rе: акция». Правда, только на время».
***
«Люди средних лет, успевшие в годы своей молодости научиться, способны, уже не читая газет, успешно оперировать телевизионной и интернетовской информационной продукцией: они сами складывают общую картину из разных фрагментов. А вот те, кому до тридцати, нередко демонстрируют так называемое клиповое мышление, ограничиваясь узкими рамками конкретной ситуации или отдельной картинкой сиюминутного впечатления. Для них любое задание приходится дробить на ряд небольших частных задач, иначе они не совсем понимают, что от них требуется.
C этим все чаще сталкиваются учителя, считая, что в старших классах ученики «уже должны думать», «должны бы понимать», а не повторять то, что им объяснили. Эти дети телевизора и компьютера читали такие сложные вещи, как «Война и мир», даже кое-что запомнили, только воссоединить великие мысли великих со своей жизнью не могут. Не приспособлен к этому их ум.
Газета выполняет функцию школы для взрослых, постоянно пополняя их знания по многим вопросам и одновременно тренируя ум, укрепляя способность связывать «далековатые идеи».
Взрослым людям, не умеющим читать прессу, научиться этому негде. Детей такие родители, естественно, не научат. Шанс близко познакомиться с газетой может дать только школа».
…Вот и перевернута последняя страница, прочитаны отзывы читателей-экспертов (Андрея Мирошниченко, автора теорий «вирусного редактора», смерти газет и постжурналистики; Елены Яковлевой, редактора отдела «Общество» «Российской газеты») и пользователей сайта Ridero. Все они, как и я, высоко оценили этот «альманах здравого смысла», хотя и у них, как и у меня, наверняка есть о чем с автором поспорить, с чем-то не согласиться, так ведь к этому и призывает Любовь Васильевна Шибаева, давшая многим юным ростовчанам путевку в профессиональную жизнь, открывшая им увлекательный мир практической журналистики.
______________________
©️ Тулупов Владимир Васильевич
Ранее опубликовано: http://jour.vsu.ru/wp-content/uploads/akczenty-2022-7-8.pdf