Начало моей журналистики
В Ригу я перебрался в дождливый январский вечер 1990 года. Улетал из владивостокского аэропорта при температуре под минус 40, мороз то и дело ловил тех, кто зачем-то покинул помещение. Мороз морозом, но еще и лёгкий ветерок «набрасывал» с миллион «иголок», из-за которых приходилось тереть щёки кончиками пальцев в перчатках чуть ли не ежесекундно. Если этого не делать, морозец охотно вбуравливался в лицо, вызывая омертвение тканей.
Но это было во Владивостоке. А в Москве бодрящие минус 20, это как контрастный душ – «тепленькая пошла». А уж что творилось в Риге – вообще не рассказать словами. Дождь и плюс 4.
За пару недель до этого мне приснился сон: я стою возле газетного киоска, и на меня смотрят издания с латинскими буквами. Помню, редактор нашей армейской газеты, сейчас очень известный человек, покрутил пальцем у виска: «За всю историю Вооруженных Сил СССР ещё ни один человек не перебирался из-под Владивостока в Ригу».
Я улыбнулся в ответ: «Стало быть, стану первым…»
В самолете я не спал. Коллеги-сослуживцы одарили меня «тонной макулатуры»: где они раздобыли распечатку романа Валентина Пикуля «Нечистая сила» – ума не приложу. Ведь тогда не было не то что компьютеров, даже ксероксов. А небольшую «двушку» – видеомагнитофон и телевизор размером с маленькое полотенце — мне предложили купить в том же Артёме (именно там находился владивостокский аэропорт) по цене, равной покупке трёх дефицитных автомобилей «Жигули». Или двух трёхкомнатных квартир в пригороде Ленинграда.
Почему мне подсунули именно «Нечистую силу»? Конечно же, неспроста. 29 января 1986 года в Приморском крае, в Дальнегорске, произошло падение небольшого красного шара явно неземного происхождения. За разгадку этого необычного явления взялся дальневосточный биолог Валерий Двужильный. Мы с ним созвонились в августе 1989 года, но съездить в Дальнегорск я не успел.
Вот коллеги и «поиздевались», подсунув «Нечистую силу».
Роман Валентина Пикуля я прочёл на одном дыхании. Это чуть позже имя «сибирского старца» раскрутят до безобразия – одна водка «Распутин» чего стоит. Но тогда, в конце 80-х, роман относился к очень неоднозначным. И только после цензорских ножниц, в очень раскромсанном виде, он был опубликован в журнале «Наш современник» под более мягким названием «У последней черты». И тут же получил от критиков новое название – «Крохи правды в бочке лжи» по названию статьи сына Петра Столыпина – Аркадия, который «припечатал» автора романа: «В книге немало мест не только неверных, но и низкопробно-клеветнических…»
Трудно сказать, что рассказывал своему единственному сыну Столыпин-старший, который был застрелен в Киеве в сентябре 1911 года, когда мальчику было всего 8 лет, но факт остается фактом – все приверженцы русской монархии за рубежом приняли произведения Пикуля в штыки…
И только дочитав последнюю строчку «Нечистой силы», я вдруг осознал, что Валентин Саввич проживает в Риге. Но встретиться с ним, как мне тогда казалось, было нереально…
Первая встреча на Весетас
Поселили меня не без труда в военной гостинице – в самом центре Риги. Почти на углу центральной улицы Бривибас (Свободы). До главного символа Латвии — статуи символа Свободы – вразвалочку пять минут ходьбы, мимо планетария. И от статуи до нашей редакции ещё пять минут.
Валентин Саввич жил недалеко – на Весетас, от гостиницы минут 15 медленным шагом. Но об этом я узнал значительно позже.
Входил в новый коллектив тяжеловато. Газета Прибалтийского военного округа «За Родину» считалась одной из лучших в системе советской военной печати. Работали здесь журналисты опытные, в массе своей талантливые. Но у меня было одно определенное преимущество перед многими из них – свою армейскую биографию я начинал со срочной службы. Со всеми ее «прелестями»: дедовщиной, унижениями. Не зря в блокнотах многих «духов», как тогда называли лиц, не отслуживших и полгода, была запись: первые полгода службы – как закалялась сталь.
Возможно, именно поэтому меня и выделил Валентин Саввич – он тоже попал в школу юнг в подростковом возрасте, ему было 14. Мне на момент нашей встречи – ровно в два раза больше. Мальчишка еще…
А познакомились мы с ним в чём-то случайно. Я, вместе со своим коллегой, Сережей Г., отправился на лекцию Бориса Шуринова, ведущего советского уфолога, с неё мы решили сделать репортаж (вот где аукнулся Дальнегорск). В одну «подачу» не уложились – в газете вышел цикл из пяти статей. С понедельника по пятницу включительно.
И уже на второй день за нашей статьей устроили настоящую охоту в киосках – читатели приходили за час до открытия, чтобы не пропустить очередную статью.
Какая-то из этих статей попала к Валентину Саввичу не сразу, так что ответственный секретарь нашей газеты, тогда еще подполковник Ш., предложил мне отнести статью лично. На улицу Весетас.
Думаете, я что-то запомнил в эту первую свою встречу? Кроме меня к Пикулю «прорывалось» человек семь.
Все мы были приняты, напоены чаем с тортом, а когда все расходились, Валентин Саввич попросил меня, как Штирлица, остаться.
Спросил: чем там (в цикле статей) кончится дело?
Я выдержал мхатовскую паузу.
Он улыбнулся.
– Верите ли вы в то, о чем пишете?
Тут уж я ответил вопросом на вопрос:
– А вы?
– Дерзок и самоуверен, – поставил диагноз Пикуль. – Приходите ещё. Но только вечером, я работаю по ночам и просыпаюсь к 16-17 часам. Как пойдёт…
Приобщение к творчеству
Принял его предложение недели через две. Замотался в командировках. Да и в Риге было на что посмотреть. Прибалтийские республики тогда бурлили. Всем хотелось выйти из Союза и перестать «кормить» русских «нахлебников».
Печальная картина. На лавочке, где-то в конце улицы Маскавас (сейчас бы это назвали спальный район) отдыхают работяги. Хорохорятся, заталкивая растрескавшимися от времени ботинками пустые бутылки туда, где их не видно.
– А мы, а нам! Всё до лампочки. За что они голосуют в Верховном совете. Латыши, русские. Мы знаем только одно: наши рабочие руки будут нужны и при социализме, и при капитализме!
Предстояли выборы в Верховный Совет Латвии…
– Они ещё вспомнят свои рабочие руки, – с видимым волнением произнес Валентин Саввич. – Благими намерениями вымощены дороги в ад…
Во вторую встречу я уже не был дерзок и самоуверен.
И Пикуль решил посвятить меня в свою творческую лабораторию.
Вернее, не посвятить, а приоткрыть дверцу…
Он работал ночами. И пояснил:
— Когда город засыпает, и пропадают его звуки, ничего не отвлекает от работы. Ты погружаешься в мир, куда тебя сегодня занесла судьба. К императорам, морским сражениям, историческим интригам. Без них нет движения и развития.
Каюсь, именно тогда я решил – никогда не работать ночами. Но на всякий случай спросил:
– Вы погружаетесь в историю ночью. Положим, вам ничего не мешает вслушиваться в диалоги давно умерших людей. И это не спиритизм, никакие блюдца вы не вертите. Но вы же не можете передать в точности диалоги, эмоции, всё ведь происходит в вашем воображении? А ему могут поверить, а могут – и нет…
Возможно, мой монолог показался ему несколько провокационным.
Но он не обиделся.
– Я не знаю, как будет развиваться литература после меня. Тем более, историческая. Но я уверен в одном: прежде чем наделять персонаж какими-то фразами и поступками, нужно изучить его достаточно полно. Составить чёткое представление о мотивах поступков, окунуться, по возможности, в его детство и юность…
Он вышел из комнаты и вернулся с какой-то карточкой.
– Смотрите, это князь Р. Здесь записано всё, что мне удалось узнать о нём. Происхождение, образование, основные события жизни. А также краткий отзыв о нем его современников.
Без этого любой персонаж будет обезличенным, его нельзя будет сравнивать с другими.
Словом, если этого не учитывать, все будут похожи на одно лицо…
– Но ведь современники могут лгать. Обеливая себя и уничтожая в глазах потомков своих недругов.
– Могут, – согласился Валентин Саввич. – Поэтому и нужно брать не одну-две оценки, а как можно больше. И потом определять для себя золотую середину…
Но меня, естественно, интересовало настоящее, а не прошлое или будущее.
– А к тем, с кем беседуешь сейчас, такой подход помогает?
– Конечно! – радостно подтвердил Пикуль. – Собираясь на встречу с кем-то, нужно узнать о нём как можно больше. Иначе он преподнесёт ситуацию не совсем объективно, а в выгодном для себя свете. И вы поверите всему сказанному. И так же изложите.
Я бы ещё расспрашивал и расспрашивал. Но комната постепенно наполнялась гостями. Как бы сказали в середине XIX века – «разночинцами». И до начала «ночной вахты» оставалось всё меньше времени.
И так, я понимаю, было всегда.
– Книги книгами, а общения литературный труд не заменяет. Сюда приходят те, кто уже познакомился с моим творчеством. Но я хочу, чтобы было как можно больше людей, которые общались со мной. Не считаю себя классиком. Но я, наверное, чем-то напоминаю маяк, помогающий определить правильный путь.
Последняя встреча
Ни я, ни Валентин Саввич не предполагали, что перед моим отпуском это будет последняя встреча. Она была короткой, на этот раз больше говорил именно он. Делился своими творческими планами, рассказывал о новых набросках. Но и поинтересовался: а вы над чем работаете?
Меня в то время влекли детективы. Первый из них был практически завершён, и я пообещал, что недельки через три принесу ему окончательный вариант на «посмотреть».
Но мои статьи в окружной газете он просматривал. Наверное, делал какие-то пометки. Пообещал после моего возвращения устроить дружеский «разбор».
– Вы немножко грустны. Какая-то печаль портит вам жизнь, – не удержался я от того, чтобы не показать, что его теория «наблюдательности» уже помогает мне в жизни…
– Я чувствую, скоро свершится что-то нехорошее, – вздохнул он. – Но что конкретно, даже вам не скажу. У вас впереди целая жизнь…
Что он чувствовал?
Всеобщее сумасшествие, которое охватит 15 республик – 15 сестёр? Страшный плуг, поделивший Ригу на «своих» и понаехавших? У меня до сих пор хранится карта жителя латвийской столицы, которая позволяла отовариваться во всех магазинах. Тем, у кого её не было, показывали от ворот поворот.
Распад Советского Союза?
К счастью, Валентин Саввич не дожил до того дня, когда в Риге начали строить баррикады, чтобы защитить молодое латышское государство…
Вместо постскриптума
Валентин Пикуль скончался 16 июля 1990 года. На его похороны я не попал: был в отпуске, услышал об этом поздно.
…Я уехал из Риги ранним летом 1993 года, когда нашу газету «расформировали». Вернее, на ее базе создали армейскую газету в Калининграде, которую я и возглавлял до её закрытия.
К тому времени произошло немало событий.
Вначале «народное самосознание» Латвии поддерживали новыми временными деньгами, названными в честь тогдашнего министра финансов – «репшиками». Потом их заменили на «латы», которые были практически в три раза дороже рубля. То есть на 50 лат в Калининграде, после обмена, можно было купить в три раза больше, чем на 50 рублей.
С Антониной Ильиничной, вдовой Валентина Саввича, после 1993 года я не встречался.
Надеюсь, при встрече, она меня вспомнит.
В чем-то помог вдове уже заочно, когда хотели «растащить» библиотеку Пикуля. К счастью, успели «прихватизировать» не все.
До сих пор свято чту один из «законов» Валентина Саввича: уделять внимание ветеранам Великой Отечественной войны. В 2020 и 2021 годах вышли две моих книги, посвященных биографиям фронтовиков и ветеранам становления Калининградской области. Ветеранам приятно, а их детям, внукам и правнукам полезно.
______________________
© Москаленко Юрий Николаевич