Сквозь стихи проступает пространство
* * *
Наважденье, как вспышка. Дорога
Проступает сквозь светлую ночь,
Отступают и мрак, и тревога,
И всё то, что пыталось помочь.
Чётки дней, что текут между пальцев,
Всё по кругу, не сбиться с пути,
Все мы здесь постояльцы-скитальцы,
Кто родился – с кругов не сойти.
Обнулишься – пойдёт всё по новой,
Как всегда, нарезая круги,
Будет снова мерцание слова
И ловушка с подсказкой – «беги».
Словно радость в самом постоянстве,
Что природе не стоит труда…
Сквозь стихи проступает пространство,
И не скрыться уже никуда.
* * *
Проживать свою жизнь как магию,
Как у Мастера в обученьи,
Не спешить, узлов не затягивать,
Мелочь больше полна значенья.
Проходя, как по кромке времени,
В подмастерьях не возгордишься,
Ты – ни с кем, потому – со всеми ты,
Там, где каждому каждый снится.
* * *
Какая тьма перед грозой
Спустилась на огромный город!
И молнией был свод распорот,
И ливень грянул, как впервой.
Как будто грянул между строк
Какого-то стихотворенья,
Где обитал поэт-пророк,
Пространству открывая зренье.
И гул пошёл со всех сторон,
Людским пространством озадачен,
И время вытекало вон
Дождём, в отсутствии задачи.
* * *
Так первая любовь обречена
Бродить по белу свету бледной тенью,
И проникать в любви хитросплетенья, –
Другой любви, но суть у них одна.
Любовь земная – репетиций ад,
Коль выдержишь коллизии страданья…
Даётся в микродозах сильный яд,
Чтоб позже воспринять иное знанье.
Так позже, понимая, где наш дом,
И испытав земной любви истому,
Земную ипостась несём на слом,
Не изменяя ни земле, ни дому.
Мы видим чётко этот переход,
Как будто отпускаем сны и вожжи,
Мы на земле, как под землёю крот,
А зренье как любовь даётся позже.
* * *
Тихие-тихие дни,
Свет проникает неспешно,
Мы во Вселенной одни,
В Богом забытой скворечне.
Если собой пренебречь,
В мире, где властвуют вещи,
Смысл возвратится и речь,
Будет глагол снова вещий.
Все мы мерцательно здесь,
Словно на чашечку чая
Лишь задержались, мы – есть,
Только друг друга встречая.
* * *
Мирись пока в пути,
Покуда солнце светит,
Прощай пока идут
Прекрасные дожди,
Пока снега в пути,
Придут и не заметят,
Укрыв собою всё,
И некуда идти.
Как покрывает всё
Любовь, не разбирая,
Евангелий её
Путь не исповедим,
Любовь покроет всё
От ада и до рая,
Поскольку в нас Закон
Всеблагий и един.
Мы – не рабы его,
Мы – горестные дети,
Нам трудно увидать
Самих себя в других,
Мирись пока в пути
С собой на этом свете,
Прости себя в тот миг,
Когда прощаешь их.
* * *
Мы все проживаем жизни друг друга,
Даётся по зависти чья-то душа,
Такая уж чья-то на небе услуга –
Давать, что хотел, иль не дать ни шиша.
Я видно хотела в той жизни полёта,
Завидуя маленьким чёрным стрижам,
Но только не знала, что это – работа…
Не знаем, что чем обернётся здесь нам.
* * *
Зачем бы мы запечатлели
Своё земное на земном?
Ведь это всё на самом деле
Сгорит, сгниёт, а что потом?
Быть может, хочется потомкам
Послать какой-нибудь привет?
Но рвётся всё, что слишком тонко,
Лишь черепки звенят в ответ.
Им интересно, что мы пили,
И, что мы ели из посуд,
Но больше – что мы говорили
Среди своих тревог и смут…
Всё то же. Лишь меняем платья.
Однообразен человек.
И любит только лишь объятья,
Какой бы ни был это век.
* * *
Поэты, храните все книги собратьев-поэтов,
И ты, друг-читатель, поэтов на всех ещё хватит,
А мы друг для друга не канем в холодную Лету,
Мы всё понимаем и злимся порою на это.
Бываем в раздоре и споре, и даже поболе…
Но мы понимаем друг друга, поэта-собрата,
Друг друга узнаем по той неприкаянной боли,
Которой земля так безмерно щедра и богата.
Невидимым братством, как пилигримы, по свету
Проходим по кругу, как зеки, всё снова и снова….
Суровая Муза – вражды не потерпит, и это
Хранится в скрижалях, храните до строчки, до слова
Истлевшую в буквах бумагу, любви рукописной,
И то, что несведущий может назвать хуже бреда…
Поэты – не люди, в обычном понятии, истом,
Они только носят тела для приличной беседы.
* * *
Нас всё спасает – стихи как кожа,
Нас быт спасает – спасти не может,
Спасают зимы, спасает лето,
Весной мы мнимы, а осень – гетто,
Где солнце скрыто в листве и строчках,
В которых смерти дают отсрочку,
Лишь схватишь смыслы – как снег, растают,
Спасают мысли, дожди спасают.
Спасают люди, кого-то – кони,
Звезда нас будит, упав в ладони,
Судьбу листая, нас что-то гложет,
Нас всё спасает – спасти не может.
* * *
Не все сошли с ума, не все слетели с круга,
Не всем сбылась тюрьма, от стен или недуга,
Кому какой-то путь с сумой через плечо,
Кто потерял себя, кто дорогого друга,
И жизнь, и смерть всегда целуют горячо.
Кому-то всё сбылось, всё то, во что он верил,
По вере всё далось, и нечего терять,
Когда уже идёшь в распахнутые двери,
И умирать – что жить, и жить – что умирать.
А кто «сошёл с ума», тот доказал, что видел
Всё то, что видим мы воочию теперь,
Но мы – не жемчуг сна, мы лишь потомки мидий,
Захлопнута давно в жемчужницу та дверь.
* * *
Плачь по поэтам плохим и хорошим,
Каждый, как в Лету, прижизненно брошен,
В этот промозглый, прижизненный холод,
Где не спасает – ты стар или молод,
Это такая господняя мета,
Это такая «Страсть по поэту».
Это такое – меж тьмою и светом,
Где нету покоя за званье поэта,
Он – и не там, и не там – это видно
Всё по стихам, да и жизнь очевидна.
Кто его держит распоркою этой?
Вьюгою белой вой по поэтам!
Плач искупленья, другого не жди,
Плачут по ним небеса и дожди,
Всё, что воспето ими не раз…
Страсть по поэту – исконное в нас.
* * *
И примется снова емеля
Чудной календарь свой листать,
Поэт, порожденец апреля,
Не бойся о грустном писать.
Оставь позитивы фавора
Тому, кто снаружи живёт,
Тому, кто ворочает горы,
И в этом он – бог, не соврёт.
Но кто-то же должен о грустном,
О боли тончайших замет…
Горчайшее в мире искусство –
Лекарство, что дарит нам свет.
* * *
Не торопись, ведь всё уже случилось
В глазах у вечности, не путайся в пути,
Лишь продолжай своё, то, что всегда лучилось,
Мерцало и страдало взаперти.
Все бабочки в садах и пчёлы над цветами,
Весь этот дивный срез – частица бытия,
Дарованная нам, жива лишь вместе с нами,
Пока для Бога мёд берёт душа твоя.
________________
© Татьяна Крещенская