Можно ли устранить „антропологическую катастрофу” простой религизацией высшей школы?

   С наступлением третьего тысячелетия человечество превысило все допустимые для демографии и промышленности «пределы роста» в аспектах загрязнения и уничтожения среды собственного обитания. Лучшие футурологи вычислениями и графиками доказали близость необратимо-катастрофических событий (наиболее точные данные на период 2000-2100 годов приведены в книге [5], что является продолжением цикла предыдущих прогнозов [6]). Нам важно указать, что инициатор подобных детализированных предсказаний эволюции человечества итальянец А. Печчеи, организовавший Римский клуб, шанс спасения видел в «новом гуманизме»: «Гуманизм, созвучный нашей эпохе, должен заменить и превратить принципы и нормы, которые мы до сих пор считали неприкосновенными, но которые стали непригодными или несовместимы с нашими целями; он должен помочь становлению новой системы ценностей, возродить наше внутреннее равновесие, развить новые духовные, этические, философские, социальные, политические, эстетические и художественные устремления, которые заполнили бы пустоту нашей жизни; он должен возродить у нас … любовь, дружбу, понимание, сплоченность, дух самопожертвования, умение разделять радость; наконец, он позволит нам понять, что чем теснее эти качества связывают нас с другими формами жизни и с нашими братьями и сестрами во всем мире, тем больше мы от этого выиграем сами» [11]. Подобные представления высказывали и другие ученые [5-7], они вошли также в основу решений и рекомендаций мировых экологических форумов 1992, 2002 и 2012 годов [12].

  В данный момент остается открытым вопрос о определяющей парадигме предложенного для спасения человечества «нового гуманизма». Мы не поддерживаем довольно распространенное среди философов Украины убеждение, что все интересное и перспективное может поступить к нам только из государств Запада. На наш взгляд, внимания заслуживают не только лучшие произведения уже достаточно известных корифеев англоязычного мира, но и труды соотечественников (В. Андрущенко, В.Кременя, С.Клепко и др.). 

  Ниже мы довольно детально рассмотрим предложение четырех представителей науки Украины (это авторы книги «Педагогическая антропология и высшая школа» Приходько В., Бочелюк В., Шевяков А. и Малый В.), которые сначала освещают свое видение тотальной «антропологической катастрофы», а позже советуют предлагать студентам одновременно и научное, и религиозное мировоззрение [9]. Подчеркиваем, что это учебное пособие рекомендовано к использованию в системе высшего образования Украины.

  Целесообразный объем нашей статьи заставляет ограничиться лишь самым существенным в аргументации В. Приходько и его коллег, оставив для другого случая, например, сравнение этой книги с гораздо большим по объему произведением З. Самчука [14], где использована другая аргументация и понятие подобного кризиса или катастрофы не рассматривается. Воздержимся и от сопоставления избранного произведения с книгами И. Аносова на весьма подобную тему [1].

  Идея и общее направление учебного пособия «Педагогическая антропология и высшая школа» сконцентрированы на ее первых страницах, где провозглашено намерение всячески бороться с той «антропологической катастрофой», которая охватила не только Украину, но гораздо большие пространства. В. Приходько и его коллеги предлагают такое видение этого феномена: «В случае антропологической катастрофы мы имеем в виду многовекторные мощные разрушительные последствия от непонимания роли собственных мыслей, слов и действий людей в определении своего будущего, нежелания и неумения брать на себя бремя ответственности за ситуацию в воспитании и образовании детей, в ситуации на производстве и в обществе, к которым она имеет непосредственное отношение и т.д.» [9, с.8].

  Мы не вполне разделяем прямолинейность негативной оценки всех «людей» в этом определении и во всей книге. В тексте не найти упоминаний о советской воспитательной доктрине, адаптационной парадигме, командной педагогике и ориентации всей системы обучения и воспитания в СССР на формирование не личностей, а «специалистов и защитников коммунизма». Распад Советского Союза и развитие разноплановых кризисов в современной Украине, конечно же, предельно обесценили элементы той ограниченной гражданской компетентности (а отчасти — и профессиональной), которые успели приобрести граждане Украины в школах и средних специальных и высших учебных заведениях к 1991 году. Не следует забывать, что и в дальнейшем социализирующее и иное воздействие образовательной системы Украины последующих лет не могло быть идеально-целесообразным. Это был алогичный конгломерат нового и старого, национального и неудачно заимствованного зарубежного.

  В свою очередь В. Приходько и его коллеги находят объяснения отрицательных черт граждан Украины, перечисленных в определении «антропологической катастрофы», в мировоззренческо-деструктивном влиянии рационального подхода к миру и, дипломатично выражаясь, примитивизме научной картины мира, которую формировала советская система образования и продолжают предлагать молодежи в школах и вузах Украины. В целях самозащиты от возможной критики, они вкладывают подобные утверждения в уста других лиц: «Рациональное мышление требует только точно описывать и измерять. Наука потеряла свою собственную душу, хотя действительно стала производительной силой, но она уже не ищет истину. Безрадостный рационализм, стремится все формализовать, перевести в мертвый язык алгоритмов. Он сделал Истину непривлекательной» [9, с.40]. «Сегодня культура ничего не получает от науки, ибо последняя стала по отношению к ней независимой и индифферентной. Наука прогрессирующе сочетается теперь с бездумным материалистическим мировоззрением … Крах философии и торжество материализма сделали пока недостижимой для нас единую, цельную картину мироздания … » [9, с.50] и др.

  Никто не отрицает, что вместе со значительными техническими достижениями человечество накапливало и экологические проблемы, но очень трудно согласиться с тем, что «современная культура ничего не получает от науки». Размышляя над тем, что именно в этой теме происходило в прошлом, В. Приходько, В. Бочелюк, А. Шевяков и В. Малый подчеркивают, что на протяжении XIX века в расположенных на украинской территории вузах будущие инженеры изучали и естественные науки, и Закон Божий. Приведем теперь их выводы из этого факта: «Это можно истолковать по-разному, но, бесспорно, тем самым закладывалась идея становления личности инженера (человека с преобразующим отношением к действительности), как таковой, что формировалась одновременно в двух ведущих картинах мира — научной и христианской. Тем самым заранее создавались предпосылки недопущения возможности становления в стенах вуза так называемого технократа или бездуховного человека. Ведь для специалиста-технократа, независимо от того, какую специальность он получил, материально подтвержденное преимущество найденного им решения будет всегда преобладать над любыми одновременными потерями в сфере духовности» [9, с.64].

  В дальнейшем тексте все 100% негативных культурных и экологических последствий, которые охватили территорию Советской Украины в результате воплощения планов электрификации, тракторизации, коллективизации, индустриализации, мелиорации и многих других решений настоящих руководителей СССР, значительная часть которых была профессиональными революционерами без высшего образования, В. Приходько и его коллеги переводят на выпускников советских вузов (на «специалистов-технократов», полностью лишенных «духовности»).

  Следует заметить, что подобные категоричные и критические высказывания в адрес современных «наук» (очевидно, речь идет о точных науках или «sciences») заполняют почти весь объем учебного пособия «Педагогическая антропология и высшая школа». Эту позицию только усиливают рекомендации по главным и дополнительным литературным источникам. Интенсивно критикуя естественно-математические науки, В. Приходько, В. Бочелюк, А. Шевяков и В. Малый не включают в список литературы никаких значительных монографий, учебников или статей из этой сферы, не осуществляют их критического анализа в подтверждение тезиса о полной «бездуховности» представителей точных наук или инженеров.

  Взгляды В. Приходько, В. Бочелюка, А. Шевякова и В. Малого являются проявлением очень распространенного и ничем не обоснованного отождествления существительного «духовность» с религиозностью. И они, и сторонники включения в учебные планы средних и высших школ религиозных учений отрицают способность атеистов иметь хоть каплю «духовности» (в России патриарх Кирилл на основе подобных убеждений смог ввести курс религии даже в лучшие технические вузы). На наш взгляд — это полностью деструктивный подход, который с самого своего начала ориентирован на конфликт, непонимание и агрессивность. Для каждого беспристрастного аналитика этот вывод становится практически очевидным, если вспомнить имеющуюся сложность всей религиозной сферы, количество антагонистических религиозных учений и остроту разнообразных конфликтов, часть которых имеет тысячелетнюю историю.

  Возвращаясь к литературе, которую использовали авторы учебного пособия «Педагогическая антропология и высшая школа», укажем, что ссылки на издания, которые появились после 2000 года, касаются преимущественно произведений теологов и пропагандистов христианства, изредка — статей и книг психологического содержания. Материалы, которые освещали бы достижения современных естественных и абсолютного большинства гуманитарных наук, авторы даже не упоминают, что обесценивает их критику «научной картины мира», которую они отождествляют с механистической и — следовательно — предельно примитивной. Не случайно термин «синергия» использован при анализе характеристик современного состояния точных наук всего один-единственный раз (укажем — без каких-либо объяснений и комментариев), а вот тезис о синергии как о «содружественных действиях в одном направлении Божественной благодати и человеческих усилий» встречается много раз в самых разнообразных семантических вариантах.

  На наш взгляд, отказ В. Приходько, В. Бочелюка, А. Шевякова и В. Малого от анализа достижений точных наук, которые датируются последними двумя-тремя декадами, аннулирует мировоззренческую ценность выполненного ими сопоставления научной и религиозной картин мира, унижает человекотворческий потенциал практически всех молодых наук, создавая у возможных читателей искаженное представление об уровне интеллектуальных достижений человечества, в частности, о способности нано-, пико- и фемтонаук спасти его от экологических угроз и полного коллапса. В книге ни разу не упомянуты технологии XXI века, даже вообще проигнорировано понятие «технологические уклады».

  Использование книги «Педагогическая антропология и высшая школа» в учебно-воспитательном процессе может иметь результирующий положительный потенциал только в том случае, когда лектор дополнит ее содержание изложением новейших научных открытий и достаточно полно осветит истинное положение знаний человечества о природе и себе. 

  Но вот обеспечить разумное сочетание полезной части этой книги с новейшей научной информацией достаточно сложно. То современное информационное поле, в котором находится практически вся наша молодежь, нельзя считать благоприятным для формирования высокой духовности, а также широкого и современного научного мировоззрения. С уравновешенным и социально положительным влиянием национальной системы образования и государственных СМИ конкурируют хаотические и ориентированные на получение прибыли или достижения различных политических целей «изделия» зарубежных и так называемых «независимых» радио- и телеканалов. Все более доступен для молодежи никем не контролируемый скоростной Интернет и др.

  Особенно большие потери произошли в научной информации. Из всей ее разнообразной бесконечности (ученые насчитывают много тысяч отдельных наук) доступно только поверхностное и наиболее заметное — компьютеры, мобильные телефоны и средства индивидуального, почти непрерывного «потребления музыки и кинофильмов». В результате всех этих действий значительная часть нашей молодежи считает, что наиболее желательным для нее является неограниченное индивидуальное обогащение, а общество будущего в Украине воспринимают как подобие американского настоящего, но с большим количеством компьютеров.

  Эти взгляды подкрепляются распространенностью термина «информационное общество». В статьях, монографиях и даже учебниках утверждается, что большинство развитых стран строит именно «информационное общество», главным признаком которого станут непрерывные обращения и развлечения с Интернетом, компьютерами и др. Чем их больше — тем лучше и «прогрессивнее». И в национальных, и в международных статистических данных очень важными считаются те, что касаются уровня обеспечения школ и классов компьютерами, «интерактивными» досками и другими средствами. На наш взгляд, значительные финансовые затраты на них является ошибкой, ведь за время движения этих изделий от заводов в школы и вузы они успевают безнадежно отстать от тех образцов, которые за это время создали исследовательские структуры университетов и ведущих фирм мира. 

  В действительности полной «компьютеризации» не произойдет никогда — компьютеры и все новые информационно-технологические средства предназначены лишь для обслуживания оборудования, которое будет выполнять медицинские, исследовательские и производственно-производительные функции. Характер орудий и примененные в них технологии и определяют сущность того общества, которое стремительно поступает на смену индустриальному.

  Полвека назад его называли «постиндустриальным», позже — «информационным» или «сетевым». На рубеже столетий стала распространяться очередное не совсем удачное название — «общество знаний» (Knowledge Society или K-Society). Недостаток этого определения заключается в том, что слово «знание» слишком широкое по своему значению, поэтому отдельные страны и их объединения обязаны были приложить особые усилия для его уточнения — удачное и общепонятное название общества будущего облегчает консолидацию всех человеческих и материальных ресурсов для его построения. Например, накануне 2000 года руководство Европейского Союза все четче в документах и аналитических материалах стало отождествлять понятия «знание» с новейшими достижениями естественно-математических и инженерно-технологических наук. В так называемом «Лиссабонском проекте», который датируется 2000-м годом, Европейский Союз решил направить в развитие этих наук грандиозные средства и как можно быстрее вернуть себе мировое лидерство в качестве производственных технологий.

  На наш взгляд, появление Лиссабонского проекта является удачным примером того, как законы синергетики проявляют себя в общественно-экономическом развитии. Мы рассматриваем эту науку как учение об эволюции сложных и открытых систем под влиянием факторов различной природы, которые могут провоцировать в системе нелинейные отзывы. Почти 40 лет, изменяясь и привлекая новых членов, Европейский Союз развивался на основе индустриальных технологий. Но их творческий и производственный ресурс все больше исчерпывался, поэтому постепенно обострялись сразу несколько кризисов, а ситуация требовала радикальных мер. Начало нового столетия и стало синергетической точкой бифуркации — моментом выбора Европой нового пути развития. В сфере жизнеобеспечения были выбраны нанонауки и нанотехнологии, в сфере политики — увеличение состава ЕС и преобразования его в совершенно равного для США партнера с собственной и устойчивой от доллара валютой и своими цивилизационными ценностями. Они отрицают целесообразность американского индивидуализма и погоню за богатством и формируют у молодежи осознание того, что наиболее желанная и благородная цель — высокая безопасность и качество жизни. Поэтому не на Болонский процесс, а на Лиссабонский проект и создание европейского пространства исследований (European Research Area — ERA) предусмотрены очень большие средства. С целью развития точных наук и создание нано- и других сверхвысоких технологий предусмотрено тратить сначала 2% ВНП, а позже — 3% (это составит 150-200 млрд. евро в год) [4, с.9; 13].

  И важны не только объем ресурсов и кадровое обеспечение, но и направление прогресса не на создание новых средств войны и убийств, а на улучшение качества и безопасности жизни европейцев. В. Приходько, В. Бочелюк, А. Шевяков и В. Малый ошибаются, считая, что «духовность» и высшая цивилизованность могут быть достигнуты только в религиозном экстазе. Социальные и экономические достижения Финляндии, Ирландии, Норвегии, Дании или Швеции опираются не на увеличение численности религиозных общин и сакральных сооружений, а на распространение новейших производственных технологий, увеличение количества признанных ученых-естественников, повышение образовательного уровня всего активного населения, его инновационно-творческой способности. Уже после выхода исследуемого учебного пособия прогресс ЕС очень ускорился, а технологическим лидером стала Германия.

  В данный момент в образовательно-научной сфере Западной Европы центральным стала задача восстановления ведущих позиций университетов и всего научно-образовательного комплекса в построении европейского общества знаний на основе развития ведущих секторов точных наук. Не случайно прототип первого в мире термоядерного реактора было решено строить на юге Франции, а британский университет Ньюкасла стал мировым лидером по выращиванию для трансплантации внутренних органов из стволовых клеток пациентов, которые нуждаются в подобной медицинской помощи.

  Понятно, что деятельность низших уровней европейского образования и СМИ также все больше направляется на обеспечение указанного научного прорыва и «совершенства университетов». Молодежь осознает, что прогресс их родных государств и всего Европейского Союза будет определяться успешностью создания новых технологий и результативностью их применения на производстве и в других секторах экономики. Мы очень надеемся на то, что в ближайшие годы Украина станет полноправной частью Европейского Союза в политике, экономике, образовании и научных исследованиях.

  Европа, настрадавшаяся от фанатиков, не включает религию в число своих приоритетов. Это очень полезный урок и для Украины. 

 

Литература

1. Аносов І.П. Педагогічна антропологія: Навчальний посібник. – К.: Твім інтер, 2005. – 264 с.

2. Бычков С. Вера собралась в школу // „МК” в Украине. – 2009. — №37, 9-15 сентября. – С. 7. 

3. Дмитриевски И. Иммиграция — в деталях слева и справа http://newsland.com/news/detail/id/1500977/    16-2-2015

4. Дятченко Л., Давиденко Т., Московкин В. Европейские дебаты о роли университетов в обществе знаний: уроки для стран СНГ // Высшее образование в России. – 2006. — №12. – С. 3-14. 

5. Медоуз Д., Рандерс Й., Медоуз Д. Пределы роста. 30 лет спустя / Пер. с англ. — М.: ИКЦ «Академкнига», 2008. — 342 с.

6. Медоуз Д.Х., Медоуз Д.Л., Рэндерс И.  Пределы роста. – М.,МГУ, 1991; За пределами роста. — М.: Прогресс, Пангея, 1994

7. Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. — М.: Устойчивый мир, 2001. — 200 с.

8. Никандров Н.Д. Духовные ценности и воспитание в современной России // Педагогика. – 2008. — №9. – С. 3-12.

9. Приходько В., Бочелюк В., Шевяков О., Малий В. Педагогічна антропологія і вища школа: Навчальний посібник. — Дніпропетровськ: Пороги, 2008. — 350 с.

10. Самчук З. Ф. Світоглядні основи соціально-філософського дослідження ідеології: проблема критеріїв та пріоритетів вибору : [моногр.] : у 2 т. — Д. : АРТ-ПРЕС, 2009. — Т. 1 — 920 с. Т. 2. – 904 с.

11. Aurelio Peccei, One Hundred Pages for the Future (New York: Pergamon Press, 1981), Р.184-185.

12. The Future We Want: Outcome document adopted at Rio+20 (www.un.org/en/sustainablefuture)

________________________________

© Похресник Анатолий Константинович