Заметки о журналистике, пропаганде и свободе печати

Пророк начал проповедовать идеалы добра и справедливости. Не успел вокруг него собраться народ, как Пророка упекли в тюрьму, а с амвонов
государственной церкви его прокляли как еретика, безбожника и растлителя умов.
Прошли годы, режим сменился, настала эра свободы и демократии. Выпустили пророка из тюрьмы, теперь никто не мешает ему провозглашать идеалы добра и справедливости.
То есть как это «никто не мешает»?! А другие пророки? Вон их сколько, и каждый норовит внимание привлечь, отбить слушателей у нашего пророка.
Один всем желающим по кружке пива наливает, другой — картинки пикантного содержания раздает, третий сопровождает проповедь веселой музыкой.
Одним словом, открытый рынок идей.
И при этом все о добре и справедливости толкуют.
Возле других пророков народ толпится, а наш вопиет в пустыне.
— Какая гадость эта ваша свобода слова! – воскликнул Пророк.

Свобода слова не только гадость, но и чушь собачья, миф, либеральная сказочки для простачков. Это известно давным-давно. Почти с тех самых пор, как печать возникла. Не успев появиться, она стала, по чеканному пушкинскому выражению, морочить олухов. Только ленивый не изощрялся в насмешках, в гневном разоблачении продажной прессы и наемных невежественных и продажных писак. («Эти гиены пера, эти шакалы ротационных машин…»)
Каждому ясно, что с этим безобразием надо бороться всерьез. Но как?
Попробуем законодательно запретить СМИ дурачить честной народ. Чтобы запрет не остался пустой угрозой, предусмотрим меры наказания: за первый случай мороченья аудитории – строгое предупреждение, за второй – крупный штраф, за третий – закрывать газету или телекомпанию к чертовой матери.

Да, но СМИ начнут доказывать, что они никого не морочили, а добросовестно заблуждались, или их неправильно поняли, или сам предмет настолько сложен, что опубликованные сообщения не могут однозначно интерпретироваться в качестве рассчитанных на заведомое мороченье. Судебные органы наверняка будут завалены жалобами, и нельзя исключать, что ловкие адвокаты сумеют «отмазать» даже самых наглых обманщиков…
Нет, эдак мы не намного приблизимся к цели!
Будем последовательны: гораздо надежнее пресечь зло в зародыше, не допускать его появления на свет. Еще до выхода газеты или телепередачи специальная комиссия должна рассматривать все материалы и отсеивать заведомо лживые, явно тенденциозные, «заказные», фальсификаторские. Такая комиссия, разумеется, не будет иметь ничего общего с цензурой, которая запрещена Конституцией. Назовем этот орган «Государственный комитет по охране истинной свободы печати от ее извращений, защите граждан ото лжи, клеветы, обмана и манипуляционных технологий».
Ну, как, нравится вам такой вариант?

— Допустим, свобода слова – гадость. Но чего же вы хотите, что можете предложить взамен?
— Надо, чтобы свобода слова была только у меня, а всем прочим — запретить публичные выступления, — отвечает Пророк.
— На каком основании?
— На том, что только я проповедую идеалы добра и справедливости, а лжепророки сеют обман и разврат…

Если какой-либо мыслитель или политик яростно обличает «так называемую свободу печати, на деле означающую свободу жуликов и негодяев дурачить народные массы и манипулировать общественным мнением»,- это вовсе не означает, что перед нами настоящий ревнитель Истины, Справедливости, Подлинного Народовластия и прочая, и прочая. Может быть, этот смелый критик хочет уничтожить одну систему зомбирования только для того, чтобы заменить ее другой – собственной системой.
— Их печать морочит олухов им во вред, а наша печать будет морочить совсем иначе, во имя их же собственного блага… Пардон, опечатка, следует читать: «мы будем говорить нашему свободному мудрому народу истинную правду»….
— Надо сделать так, чтобы журналистикой занимались не субъекты, при каждом высказывании собственного мнения думающие лишь о том, принесет ли это материальную выгоду ему, его газете, ее подлинным хозяевам, стоящим за кулисами, но люди, которые, влияя на общественное мнение, сознают, что они являются слугами….

Вот именно, чьими слугами? На минутку потомлю вас, не скажу, чье высказывание приведено выше. Автор угадывается легче легкого, если сообщить, каким же благородным целям должны посвятить свою деятельность журналисты.
Допустим, «общепролетарскому делу». Тогда, естественно, цитата принадлежит Ленину или кому-то из его гвардейцев.
А если «фашистско-трудовой Италии»? Тогда Муссолини.
А если представители пишущего сословия должны стать «слугами Великого Народа Русского, Его Державной Духовности и Духовной Державности»? Тогда это сказал, наверное, кто-то из наших современников и соотечественников. Может быть, даже сам Проханов.
(Кстати, в оригинале стоит «слугами германского народного государства», и взято высказывание из сами понимаете какой книги.)

Громче всех о манипуляции кричат манипуляторы: «Не верьте нашим политическим врагам, этим обманщикам, верьте нам, кристально честным!» Манипулирование, которым занимаются конкуренты, вызывает негодование и ненависть. «То ли дело мы, истинные борцы за народное счастье, нам нет нужды прибегать к грязным приемам!»
Правые и левые диктатуры едины в том, что газеты, распространяющие ложные сведения, растлевающие народное сознание, проповедующие порочные идеи,- надо закрыть. Оставить только те, которые будут распространять правдивую и нужную народу информацию и пропагандировать единственно правильное учение.
Бывает, недавние пылкие проповедники свободы печати испытывают нечто похожее на угрызения совести, когда приходится затыкать рот противникам. Увы, но чрезвычайные обстоятельства заставляют прибегать к таким неприятным, держимордовским мерам. И разумеется, все ограничения будут немедленно отменены, как только обстановка разрядится: победим врагов, и тогда…

Врагов одного за другим побеждают, но власть по-прежнему вынуждена контролировать прессу. Да и не так власть вынуждена, как сами журналисты проникаются сознанием необходимости мудрого государственного руководства, гарантирующего прессе подлинную свободу. Свободу от диктата капитала, от подкупа инородцами-плутократами. Свободу говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Свободу добровольно служить народу. Строго говоря, с такими кадрами и цензура не нужна: контролер вживлен непосредственно в мозг!

Запретить журналистам писать всякие глупости — значит дать возможность власти беспрепятственно всякие глупости совершать. Лишить СМИ возможности нести лживую информацию — значит лишить их возможности нести достоверную информацию. Ибо тот, кто запрещает и разрешает, тот и определяет, где правда, а где ложь, и что есть зомбирование аудитории, а что – беззаветное служение народу и государству.

Итак, «печать морочит олухов».
Акцент на сказуемом («Что делает? Морочит!») – вызывает автоматическую реакцию: Ах, как гнусна эта печать!
Но попробуем перенести акцент на прямое дополнение: морочит – кого? Олухов!
Тут уж естественна иная реакция: «А ты не будь олухом! Дураков и в церкви бьют!»

Впрочем, «олухи, дураки, простофили» — слова нехорошие, обидные. Сразу хочется спросить автора, почему он называет часть народа дураками. Самого себя он, автор, считает умником и духовным аристократом? Откуда это барское пренебрежение к широким массам?! Не забыл ли автор, чей хлеб он ест?! Надо бы еще проверить, какой он, автор, национальности и не дурак ли он сам?

Никого не хочу обидеть, но в каждом классе, даже в условиях наиболее просвещенной страны, даже в самом передовом и обстоятельствами поставленном в положение исключительного подъема всех душевных сил, всегда есть и неизбежно будут люди НЕ мыслящие и мыслить неспособные. Буквально так сказал большой рабоче- и мужиколюбец В.И.Ленин. Все претензии к нему.
Вождь и основоположник, к сожалению, не уточнил, что он имеет в виду под словами «не мыслящие и мыслить не способные». Осмелимся предположить, что Ленин в данном контексте имел в виду только (или преимущественно) способность мыслить ПОЛИТИЧЕСКИ, а также философски и экономически.

Можно быть докой в своем ремесле, житейски мудрым и опытным, но при этом проявлять полную тупость в каких-то других отношениях или ситуациях. По-моему, констатация этого факта ничуть не оскорбительна для трудовых масс. Мне доводилось встречать ученых, работников культуры, журналистов, также неспособных свободно, критически, творчески мыслить – вне своей, более или менее узкой, сферы.
На всякого мудреца довольно простоты. На всякого простака довольно мудрости. Каждый из нас может выступить то мудрецом, то олухом – все зависит от того, кто, как и когда нас морочит.

При этом отнюдь не следует преуменьшать здравый смысл и рассудительность простого человека, рядового труженика (в другой терминологии – обычного обывателя), а значит, его способность успешно противостоять обману, злодейской пропаганде, зомбированию. Особенно когда дело касается хорошо знакомых предметов и явлений.
Предупреждение о могуществе гипнотизера – часть гипнотического сеанса. Разговоры о тотальном манипулировании, которому почти невозможно сопротивляться, – часть процесса манипуляции.
Кроме дара поддаваться внушению, человеку дана и способность ему не поддаваться. В крайнем случае, опоминаться и приходить в себя. И чем важней предмет, тем настороженней и серьезнее нам свойственно относиться к его обсуждению. Значит, нас труднее сбить с толку, а если что, мы быстрее очнемся от заморочки. Выслушав самую зажигательную речь, люди приходят домой с митинга (либо выключают телевизор), возвращаются в привычный мир – и начинают осмысливать.

Великий… Нет, величайший манипулятор Ф.М.Достоевский, читая свою знаменитую пушкинскую речь, привел слушателей в состояние экстаза и подчинил своей власти, как на сеансе массового гипноза. Аудитория была зачарована и оглушена. Тургенев, ранее в теплом отношении в Федору Михайловичу не замеченный, шлет ему воздушный поцелуй. И даже Глеб Успенский, идейный враг Достоевского, в этот час покорился необычайному обаянию.
Но вскоре после этого… Все возвращается на круги своя. Увидев текст речи в газете, вчерашние (буквально вчерашние!) восторженные поклонники сами себе удивляются: «Что мы там нашли?» – и отзываются о кумире издевательски.

Известны случаи, когда пациентки гипнотизеров обращались с жалобами на то, что во время сеанса их изнасиловали. В ходе следствия устанавливалось, что не было либо гипноза, либо изнасилования.
Я склонен думать, что человека можно превратить в зомби, только если он не очень-то сопротивляется, то есть ничего не имеет против этого состояния.
Кому-то нравится чувствовать себя частичкой многомиллионной массы манипулируемых («Мы, олухи – сила!»).
Кто-то идет за одним манипулятором назло другому манипулятору, включаясь в некую игру, «по приколу»: пусть все думают, что я олух, я-то знаю, как я умен и ироничен…

Иной и знает, что верить нельзя, да хочется верить – уж больно приятные вещи говорятся. Например: «Доверьтесь мне, рискните немногим, а получите быстро и без больших хлопот деньги, здоровье, славу, бессмертие, спасение души и т.д.»
Или: «Вы, друзья мои, лучшие люди планеты, вы полны высшей мудрости и благородства, вы избраны для великих свершений, и первым делом надо разбить собачьи головы врагов, которые глумятся над нами и называют нас олухами!».

Мотивы и намерения разные – результат один. Печальный.
За сочувствием к несчастным жертвам манипуляции часто скрывается высокомерие: «Нам, умным, образованным, свободомыслящим, такое не грозит». За сетованиями жертв манипуляции часто скрывается стремление уйти от ответственности.
Шарлатан, продающий сомнительное зелье, уличная цыганка, строитель финансовых пирамид, сектант-проповедник, ловелас, охмуряющий неопытную девицу, — разве они не манипуляторы? И что же, сочувствуя обманутым, мы говорим: сами виноваты, надо голову на плечах иметь.
На аппетитные приманки клюют не все сплошь, и даже не самые голодные или самые доверчивые, а самые глупые или самые жадные. Вспомним, какое множество людей десятки раз видели, скажем, рекламные ролики всех этих «МММ», «хопер-инвестов», «домов селенга» — и лишь небольшая часть этой массы поверила и понесла свои кровные на Поле чудес в Стране дураков… КПД рекламного внушения оказался не столь уж высоким. Большинству обычных людей в обычных условиях, к счастью, не нужно даже особенно напрягать волю и аналитические способности, чтобы не поддаться на уловку.

Приписывать правящему классу способность беспрепятственно распоряжаться общественным мнением – тоже своего рода манипуляция, обман.
Контроль КПСС над телевидением и большинством массовых газет не помешал победе Ельцина в конце девяностых. А на президентских выборах 1996 года почти все СМИ дружно кричали о том, что в случае победы Зюганова тут же наступит конец света. Как уверяют, не без определенных оснований, соратники Зюганова, он непременно выиграл бы выборы, если бы не масштабная фальсификация.

Или вот нашумевшая монетизация льгот. Государственное телевидение, как всегда, предельно убедительно разъясняло, какое великое благодеяние добрая власть приготовила для пенсионеров и как нелепы опасения отдельных нытиков и маловеров. И если фокус не удался, то отнюдь не потому, что манипуляторам не хватило мастерства и вдохновения.
— Меня обманули! Меня завлекли! Моим сознанием манипулировали!
— А ты сам, значит, ни капельки не виноват? Ни чуточки? Ну, хотя бы в том, что дал себя заморочить. Разве тебя не пытались удержать, разубедить?

Нетрудно обмануть того, кто рад обманываться, чьим сознательным или подсознательным желаниям и представлениям обман отвечает. Когда человек не хочет быть обманутым, он сомневается и проверяет.
Человеку свойственно сомневаться. Но во всем сомневаться и все проверить невозможно, что-то приходится принимать на веру.
В чем человек сомневается, что без проверки готов считать правдой, а что сходу отвергает как ложь, наконец, какую информацию он ищет, — в этом проявляется личность, со всеми своими (пред)убеждениями. За которые надо отвечать.

«Вирусы проникают в организм, размножаются, перепрограммируют наследственный механизм клеток так, что они начинают воспроизводить тот же вирус – и вскоре организм, захваченный коварным врагом, погибает, а вирусы торжествуют победу»
Ужасная картина! Вроде бы она вполне соответствующая научным представлениям, но… Но почему же ничего не сказано о тех механизмах, которые противостоят ненавистным микробам, о защитных возможностях организма!

Надо ли нам специально, с колоссальным напряжением вырабатывать в себе умение противостоять духовной заразе? Мы обладаем счастливой невосприимчивостью, иммунитетом, пусть не абсолютным, но способным стать прочным щитом заветных принципов. Точнее, это не щит, а фильтр или мембрана, пропускающая то, что «соответствует», и задерживающая непонятное, сомнительное, могущее поколебать устоявшиеся представления.
«Мной манипулировали!» — это не оправдание. Иначе придется, вслед за королем Лиром, признать, что в мире вообще нет виноватых: все мы продукты среды, воспитания, общественных отношений и т.д. Но ведь при этом мы и существа разумные, обладающие свободой воли и предвидящие последствия своих действий — и несущие за них ответственность! (Об этой антиномии много размышлял И.Кант).

Шесть процентов опрошенных россиян были уверены в победе нашей сборной на футбольном чемпионате мира, — в котором Россия не участвовала. Судя по всему, о самом этом спортивном событии они ничего знали, но выказать другим свою некомпетентность сочли меньшим грехом, чем выглядеть недостаточно патриотичными в собственных глазах. Как же таких олу… таких граждан не морочить?
«Олухи» часто не настолько олухи, чтобы не понимать, что их морочат. Тем более что шельмы-манипуляторы загадочным образом отмечены Богом, носят некое клеймо. Не хочу сказать ничего плохого, например, о телеведущем Доренко и политике Жириновском. Но кто им верит? Что нисколько не мешает собирать урожай на электоральном поле и получать призы зрительских симпатий.

Как острил Бенджамен Дизраэли, потому-то люди и читают газеты, что там нет ни слова правды.
По уровню недоверия, испытываемого народными массами, со СМИ могут соперничать только политики и менеджеры. Сами СМИ и политики изо всех сил стремятся подорвать доверие друг к другу, то есть прилагают максимум усилий, чтобы не верили им всем. (По меткому замечанию Сэмюэла Батлера, пресса полезна хотя бы тем, что учит нас не доверять прессе.)
Итак, народ читает газеты, слушает телеведущих и голосует за политиков, — которым не верит! Как это можно объяснить?
А как положительные мужчины и женщины связывают жизнь с особами, мягко говоря, ветреными? Честность – великолепное качество, но оно не является ни необходимым, ни достаточным, чтобы завоевать любовь и популярность.
Или, если угодно, другое объяснение. Все, происходящее за пределами узкого круга эмпирической жизни, современный человек воспринимает как грандиозные подмостки, на которых развертываются какие-то игры, творится какое-то представление. Истинная суть, реальные личности актеров-участников интересуют почтеннейшую публику гораздо меньше, чем создаваемые ими образы (images).

Граммофонная пластинка не подлежит перезаписыванию. Ее можно только разбить, но не изменить внутреннее содержание. У людей это качество называется «упертость» и не вызывает особого уважения. Противоположное качество – быстрота и легкость стирания-обновления информации, как у магнитофона, – тоже не вызывает уважения («Что ему книга последняя скажет, то на душе его сверху и ляжет»,- ядовито заметил поэт). И то, и другое бывает проявлением одного и того же свойства интеллекта. Того свойства, что облегчает задачу одного обманщика-пропагандиста и одновременно усложняет задачу пропагандиста-конкурента.
Верят в инопланетян, массовое воскрешение из мертвых и всемирный масонский заговор. Зато не верят в Холокост, не верят в то, что товарищ Сталин знал о массовых убийствах, не верят в… Что бы такое самоочевидное назвать? Ну, допустим, в существование Австралии.
— А вы верите в Австралию? Как же вы наивны… Неужели вы не видите, что вас просто дурят, что вашим сознанием манипулируют!
— Позвольте, но географические карты, учебники…
— Это миф! Нас программируют еще со школьной скамьи.
— Но по телевидению показывают репортажи: кенгуру, утконосы разные…
— Это все фальсификация. Компьютерное изображение, виртуальное пространство.
— Но в Австралии живут миллионы людей, У одного моего знакомого есть брат в Мельбурне, они переписываются.
— Почтовый штамп на конверте ничего не доказывает. Этот «Мельбурн» может находиться где-нибудь в Южной Америке.
— Но в Австралию пароходы плывут, самолеты летают. Можно проверить — съездить туда и обратно…
— Как они вам мозги запудрили! Да поймите же очевидную вещь: туристам показывают не Австралию, а совсем другую страну – показательную: солнечную, богатую, счастливую. Но те, кто попались на удочку и поехали туда на постоянное жительство, оказываются в западне. Обратно никто не возвращается.
— Как это?
— Да очень просто. Зазывают молодых здоровых людей. А потом продают их в рабство на урановые рудники. Или на медицинские эксперименты, на донорские органы. Миллиардные обороты, никаким наркобаронам такие прибыли не снились!
— Кто же это делает?
— Масоны, понятное дело. Вы разве не знаете, на что они способны! Они контролируют все газеты, все телевизионные каналы, банки, они дергают за ниточки президентов и премьеров…
Итак, бремя доказывания незаметно легло на вас, несуществование Австралии принимается за такой же неоспоримый факт, как наличие масонского заговора…
Воспоминание из семидесятых годов. Дрожащий от негодования голос диктора: «Израильская военщина подвергла варварской бомбардировке лагерь палестинских беженцев. Имеются жертвы среди мирного населения».
— Что ж такое творит подлая и кровавая израильская военщина?! Ни с того, ни с сего бомбить мирных жителей?! Зверье, нелюди!
…Если бы советская пропаганда была хоть немного менее беззастенчивой, она бы хоть для приличия начала бы излагать события иначе:
«Отряд палестинских патриотов предпринял смелый рейд. Партизаны захватили и уничтожили транспортер, в котором сионистские отродья отправлялись на обучение. В ответ израильская военщина…» (и далее по тексту).
Другими словами, накануне несколько арабских террористов пробрались на территорию Израиля, захватили школьный автобус. Учителей вместе с детишками расстреляли, машину сожгли. Когда один мальчик хотел скрыться, руководитель группы, молодая девушка, схватила его и – бросила в пламя (сейчас она национальная героиня палестинского народа). После этого израильские ВВС и нанесли удар по тренировочному лагерю террористов. Так освещали случившиеся вражеские радиоголоса и ведущие мировые агентства.
Но я привел этот эпизод не для того, чтобы разоблачить стандартные приемы манипулирования – замалчивание неудобных подробностей, искажение причинно-следственных связей, применение эмоционально окрашенных словесных клише… В данном случае меня больше интересует не методы пропаганды, а реакция пропагандируемых.
Я рассказал трем знакомым, за что израильская военщина подвергла варварской бомбардировке несчастных мирных арабов.
Двое просто отказывались поверить. Расстрел школьного автобуса не вписывался в их стройную картину мира, в котором наши друзья, хорошие парни, боролись с нашими врагами – плохими парнями. «Наши друзья не могут быть плохими парнями потому, что не могут быть ими никогда. Если мы дружим с плохими парнями, придется согласиться с тем, что и сами мы морально небезупречны, а это явный абсурд. Нельзя верить буржуазной пропаганде, она всё клевещет».
А третий знакомый сказал: «Вот до чего довели несчастных арабов эти сионисты!»
…Кто там смеет говорить, будто таких людей могла сбить с толку буржуазная пропаганда?! Много чести для клеветников — приписывать им силу, способную пересилить убеждения простого советского человека!
Наш человек, как никто, научен оказывать тотальное сопротивление тотальному манипулированию. Едва выходило Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О неотложных и исчерпывающих мерах по дальнейшему неуклонному увеличению и без того колоссального производства разных разностей и полному с избытком обеспечению растущих потребностей в них населения»… Едва пропагандисты и агиторы в цехах и отделах начинали разъяснять, как теперь все будет хорошо… Едва по телевидению показывали репортажи с предприятий, широко развернувших соревнование за наращивание выпуска разных разностей, из магазинов, куда разные разности направляются нескончаемым потоком… А советский человек бросался в очередь за разными разностями: завтра их не будет.

— Да, в армии не все благополучно. Но ведь армия – часть общества и болеет всеми его болезнями,- говорит министр обороны.
— Да, школа испытывает большие трудности, ведь она часть общества и болеет всеми его проблемами,- говорит директор школы.
Милиция и прокуратура, бизнес-структуры и театр, университеты и парламент – всем им, частям общества, дозволено болеть его болезнями.
А средствам массовой информации – нет, не дозволено. К ним подход особый, с них спрос беспощадный. Словно бы они находятся где-то вне общества или над ним, не имеют права заражаться никакими болезнями и обязаны хранить безукоризненную нравственную чистоту!
…Помню, в разговоре с одним судьей я поделился впечатлениями о том, какими недоверием пользуется эта институция, назвал имена судей, которых общественное мнение обвиняет во взяточничестве, подчинении властям, хамстве…
— Какое право вы имеете нас обвинять?! – взорвался мой собеседник.- Будто я не знаю, кто из редакторов и у кого берет взятки за нужные статьи!
С одной стороны лестно, что журналисты в смысле моральных требований ставятся на одну доску со жрецами Фемиды… Но, с другой стороны, журналисты не дают присяги, на работе не облачаются в специальные торжественные одеяния, если выносят приговоры, то от своего имени, а не от лица Российской Федерации. И еще даже самый продажный журналист никому не может так основательно искорежить жизнь, как продажный судейский.

— На СМИ лежит особая, основная ответственность за развращение общества!
Сами средства массовой информации пытаются уверить, что они бы и рады не развращать, а сеять разумное, доброе, вечное, но общество отказывается и требует от СМИ развращений.

Кто кого формирует по своему образу и подобию?
Вопрос такой же идейной глубины, как о первичности курицы или яйца. Глупо же говорить: «Литература портит нравы» или «Кинематограф растлевает сознание». Разная бывает литература, разный кинематограф, разные газеты и телеканалы. И общество, разумеется, неоднородно. Есть, условно говоря, лучшая, наиболее сознательная, часть. Есть худшая, условно «олухи». И есть основная масса, всеядная и склонная к метаниям и колебаниям. Рынок предполагает удовлетворение любого запроса. Сформированный рынок предполагает не только наличие товара на все вкусы, но и примерно равную доступность товаров на любой вкус. В этом отношении телевидение просто-таки идеал рыночной демократии: никуда не надо ходить или ехать, никаких дополнительных усилий не надо предпринимать: вершины человеческого духа доставляются на дом так же легко и быстро, одним нажатием кнопки, как и грязное порно и дебильная комедия.

Кстати, в западных странах есть радиостанции, с утра до вечера передающие только классическую музыку, есть телеканалы, демонстрирующие сплошь хорошие фильмы вперемешку с лекциями об истории, искусстве, философии и т.д. (Сам факт их многолетнего существования говорит, что недостатка в зрителях и слушателях). Общество не может заставить человека стать высокодуховным существом, полюбить, вместо бокса, попсы и пива,- шахматы, лирическую поэзию и фруктовые соки. Самое большее, чего можно требовать от общества,- чтобы оно предоставляло возможность выбора.
— Все ларьки завалены спиртным, как же тут не напиться?! – говорит алкоголик. Действительно, кругом МНОГО спиртного, но ведь продается НЕ ТОЛЬКО спиртное, и никто не обязывает человека покупать именно водку.

Не могу понять, почему всерьез произносятся и всерьез воспринимаются аналогичные утверждения: «На книжных прилавках только низкопробные детективы и порнография», «Телеэфир заполнен сценами секса и насилия».

Обратитесь к продавцу книжного магазина: мол, хочется сделать подарок другу, который терпеть не может «весь этот ширпотреб». Уверяю вас, продавец понимающе кивнет и предложит на выбор, по меньшей мере, два десятка хороших, умных изданий.
Несколько лет назад я проанализировал ростовскую теленеделю на предмет «пропаганды секса и насилия». Как выяснилось, не было момента, чтобы взыскательный зритель не мог найти нечто вполне пристойное (неплохой кинофильм, познавательную передачу или что-то иное подходящее для семейного просмотра). С другой стороны, не было момента, чтобы боевики и детективы демонстрировались более чем на двух каналах одновременно. Вряд ли с тех пор положение ухудшилось.

Тот, кто видит в продовольственном магазине только выпивку и закуску,- есть человек, безусловно, нездоровый. Тот, кто замечает на книжных прилавках и телевизионных экранах только полуодетых красавиц и окровавленные кинжалы, невольно вызывает подозрения в том, не проецирует ли он (по Фрейду) на других свои собственные подавленные желания и комплексы.

Разобраться в том, так ли ужасен масштаб растлевающего влияния ТВ, нам поможет мысленный эксперимент. Представим себе, что современное ТВ, со всеми его мыльными операми, пропагандой самого низкого и гнусного, постоянной ложью, подглядыванием в замочную скважину, с его стремлением отвлечь внимание трудящихся от насущных социально-экономических проблем, с глупейшими юмористическими программами и вульгарными ток-шоу, — это ТВ вдруг исчезло. Как использует освободившееся время человек?

Впрочем, не надо мысленного эксперимента, достаточно перенестись в прошлое, лет на тридцать назад, в счастливые и времена так наз. застоя. Кажется, тогда уже было два канала ТВ. Приходил человек с работы, ужинал, садился на диван, открывал программу передач…

Первый канал: док. к-ф «Заботы начальника цеха». «Дневник пятилетки», репортаж из овощесовхоза «Дальний». Передача из цикла «Симфоническое творчество Н.Я.Мясковского. 22-я симфония». Информационная программа «Время». Худ. к-ф.«Слесари механосборочных работ».
Второй канал: «Заря над овцесовхозом», док. к-ф. «Слово правофланговым социалистического соревнования. Интервью с членами комплексно-сквозной комсомольско-молодежной бригады плотников-бетонщиков СМУ-5 треста «Спецграждантрубопроводэнергострой». На экране народные таланты. Выступает народный коллектив оркестра народных инструментов ДК «Красный стекольщик», г.Семиструйск. Информационная программа «Время». «Смело мы в бой пойдем!», худ.к-ф.»

Все полезно, познавательно, глубоко нравственно, в высшей степени идейно-воспитательно…
— Смотреть нечего! – делает вывод наш герой. И что дальше? Откроет ли он томик лирических стихов, пойдет с детьми в музей или обсерваторию, направится в концертный зал, библиотеку, картинную галерею, в клуб на репетицию, в спортивный зал или бассейн? Не знаю, не знаю… То есть, может быть, кто-то так и поступал. Но – не большинство. Нет, далеко не большинство, если не обманывают меня воспоминания… Многие заполняли досуг менее содержательными, более примитивными развлечениями…

Толкуют о «деинтеллектуализация масс». Можно понять в том смысле, что вот, некогда массы были высоко интеллектуальными, но настала эра проклятого телевидения — и народ стал оболваниваться.
Есть основания предположить, что свято место телевидения, если оно вдруг исчезнет, со всеми своими свинцовыми мерзостями, пустым не останется, а тут же будет занято чем-то соответствующей, если не худшей свинцовости.

По словам Малколма Маггериджа, неправда, что телевидение отучает людей думать, оно просто фокусирует безмыслие. Если английский публицист для вас не авторитет, сошлюсь на Василия Ключевского, который считал, что массовое искусство ценно не приносимой пользой, а тем, что спасает от вреда, доставляя менее грубое развлечение. Уж лучше смотреть боевики или даже программы Петросяна и Дубовицкой, чем глушить водку, просаживать последнее в зале игральных автоматов или хотя бы забивать «козла» во дворе.

Не унижаем ли мы простого человека, сводя богатство его духовного мира к выбору между ТВ и водкой?
Позвольте напомнить: наш человек пришел с работы. Предположительно, он трудился с полной отдачей сил – физических и-или умственных. Следственно, устал. Ему хочется ОТДОХНУТЬ! Он не готов наслаждаться творениями Антониони и Тарковского, Стравинского и Шнитке, Томаса Манна и Борхеса. Он предпочитает душещипательный или остросюжетный сериал, Филиппа Киркорова и … ну, эту женщину-детективщицу.

И осуждать его, по-моему, имеет право только тот, кто после смены в цеху зубрил вузовские учебники или писал повесть. (Необычайно высокий интеллектуальный уровень знаменитых споров на кухнях в 60-70-е годы не тем ли объяснялся, что участники дискуссий не слишком напрягались в своих НИИ?).

Вот если человек и по выходным дням не напрягает свою духовность ничем глубже цирка, эстрады и спортивных репортажей, тогда дело другое.

«Жизнь – это сложная штука, а человек – очень сложное существо!» — утверждают некоторые философы. Позволю себе не менее смелое высказывание: современный россиянин – создание вдвойне сложное и загадочное! Он любит кататься, но не любит возить саночки. Он считает более или менее нормальным, что милиция избивает преступников, но когда милиция избивает его самого – ему не нравится. Он возмущен масштабами коррупции, но сам от подношений не отказывается. Он хочет, чтобы Абхазия и Южная Осетия вошли в состав России, но считает, что кавказцев понаехало и так слишком много. Он хочет разбогатеть, но не любит богатых. Как гражданин он горой стоит за поддержку отечественного производителя, но как покупатель предпочитает импортное. В качестве хорошего патриота он желает видеть родную армию могучей и грозной – в качестве отца стремится «отмазать» сына от службы. И вообще, как можно тратить миллиарды на орудия убийства, когда инвалидам и старикам не хватает на лекарства, а школы и больницы рушатся от старости??!!
Причем эти нестыковки самим россиянином как бы не осознаются, не воспринимаются как нестыковки, часто вообще не замечаются. (Снова сошлемся на В.Ключевского: «Ум гибнет от противоречий, а сердце живет ими»).

И эта сложность и противоречивость, невозможность объять умом, во многом облегчает задачу манипуляторов. Если поставлена такая цель, можно столь красочно изобразить прелести катания на саночках, что читатель или зритель забудет о связанных с этим неудобствах. Но если манипулятор выполняет заказ конкурента саночек (коньков или лыж), он так ярко представит тягости, что никакого катания не захочется.

Эти два противоположно направленных внушения существуют в одном измерении и, по логике, должны если не взаимно нейтрализоваться, то, во всяком случае, ослаблять друг друга. Но логика не всегда срабатывает. Логически доказать несравнимо легче, чем заставить согласиться.

Душу человеческую сравнивают с музыкальным инструментом, а манипулятора – с музыкантом: душевные струны, гамлетовская флейта, игра на общественных настроениях, как на клавишах и т.д. Представим себе, что на одних и тех же клавишах играет несколько конкурирующих исполнителей. Это же сумбур какой-то вместо музыки получится!
Один умно и убедительно говорит одно, другой, не менее умно и убедительно, совсем другое. А мы не можем воспринимать несовместимые, сигналы как шум, нам непременно надо осмыслить.

В современной политике ВСЕ соперничающие силы, как сторонники, так и оппоненты и враги существующего порядка не чураются всяких-разных (в том числе более или менее предосудительных с точки зрения высокой морали), приемов борьбы за умы и души. Реакционеры и экстремисты, консерваторы и либералы, реформисты и радикалы обвиняют друг друга в демагогии, подтасовках, манипулировании – и сами, в меру сил и возможностей, стремятся использовать те же самые маленькие хитрости.

Одна партия – манипулируя сознанием! – добивается продолжения войны в Ираке. Другая партия — тоже манипулируя! – добивается прекращения войны. Одна партия убеждает, что надо повысить пособия бедным – и, соответственно, налоги. Другая доказывает, что налоги надо снизить, тогда экономика поднимется и, соответственно, сократится бедность. Что ж тут рекламно-показного? (Хотя, конечно, воспитанный на диалектике читатель тут же скажет, что обе партии состоят на побегушках у крупного капитала и не собираются коренным образом менять существующие эксплуататорские порядки).

Вот объединение профсоюзов, располагающее немалым влиянием в СМИ, умело ведет свою пропагандистскую линию: зарплату в промышленности надо повысить на 4,2 процента. Объединение работодателей, располагающее не меньшим влиянием в СМИ, еще более умело ведет другую линию: зарплату надо повысить лишь на 2,4 процента.
(«Это не настоящая борьба, а ее видимость борьбы,- скажет проницательный читатель, воспитанный в традициях диалектики. – Эти якобы противники едины в том, что хотят сохранить существующий несправедливый порядок». Действительно, ни один из спорящих не собирается экспроприировать средства производства и передать их пролетарскому государству. Прошлый век многих научил не доводить конфликты до крайности, не лезть на рожон, умерять аппетиты и амбиции.)
Когда на нас обрушивается поток противоречивой информации, возможны три типа реакции:
— разбираться самостоятельно, обращаться к источникам, сверять, доискиваться до истины;
— выбирать из потока то, что нравится, считать правдивым то, что соответствует нашим желаниям, мировоззрению, мироощущению;
— растеряться, устать, перестать ориентироваться, решить, что «все они врут», «ничего невозможно понять» — и утратить интерес, отключиться из-за перегрузки.

Сионские мудрецы, если верить в их существование, именно в такое апатичное состояние стремились привести все европейские народы: «Чтобы взять общественное мнение в свои руки, надо его поставить в недоумение, вызывая с разных столько сторон столько противоречивых мнений и до тех пор, пока гои не затеряются в их лабиринте и не поймут, что лучше всего не иметь никакого мнения в вопросах политики». Но, как показывают опросы, не иметь своего мнения в вопросах политики, т.е. полностью снять с себя ответственность за судьбу своей страны, согласны не более 20-30 процентов западных граждан. Это значит, что взять общественное мнение в свои руки пока никому не удалось.

«Реклама окружает со всех сторон, преследует, давит, Она шепчет, твердит, зазывает, кричит, требует, гипнотизирует, внушает, «Пей кока-колу!» И человек, превратившийся в послушную марионетку, в зомби, не в силах сопротивляться. Послушно пьет кока-колу».
В таком духе сочинялись путевые заметки о хваленом обществе потребления.

В чем тут лукавство? Действие рекламы представлено как развертывающееся в безвоздушном пространстве, вне воздействия другой рекламы. Да, одна реклама шепчет, кричит и т.д. насчет кока-колы, но десяток других телевизионных кликов, уличных щитов, радиоголосов с такой же настойчивостью призывают, требуют и т.д. — пить пепси-колу, фанту, квас.
Одновременно и примерно с равной назойливостью в сознание потребителя внедряется несколько видов зубной пасты, средств от перхоти дезодорантов.
Проницательный читатель-диалектик скажет: «На поверхностный взгляд эти рекламы конфликтуют друг с другом, но на самом деле они едины в том, что навязывают человеку некую поведенческую модель».
Ага! Человеку навязывается та идея, что надо чистить зубы, бороться с перхотью и не шокировать окружающих запахом подмышек. Что в этом плохого? — Не передергивайте! – перебьет нас читатель-диалектик.- Дело не в безобидных средствах личной гигиены. Дело в том, что нам внушают искусственные и чуждые нашей духовности ценности потребительства…

Итак, общество потребления через свои СМИ внушает ребенку (подростку, молодому человеку) желание стать миллиардером. Ну, не обязательно миллиардером, можно президентом страны, маршалом, чемпионом мира, звездой экрана и-или эстрады, лауреатом Нобелевской премии и т.д. Эти мечты и надежды почти заведомо обречены на неудачу, ибо обществу не нужно такое количество президентов, маршалов и звезд эстрады. Победителей в конкурентной борьбе, увы, всегда меньше, чем участников.

Выходит, общество готовит массы неудачников, людей с комплексом неполноценности, завистливых, сломленных, обозленных на весь мир? Совсем не обязательно. В соревновании всех со всеми единицы становятся миллиардерами, чемпионами, звездами, лауреатами. А сотни становятся преуспевающими бизнесменами и топ-менеджерами, профессорами, мастерами спорта (что отнюдь не плохо). И тысячи – просто хорошими спортсменами, мастерами своего дела, людьми уважаемыми и обеспеченными (что тоже не плохо).
Здесь процесс важнее результата. Ослик, перед носом которого повесили недостижимую морковку, бежит, проделывает полезную работу. Тщеславие, жадность, любоначалие и прочие пороки, как они ни отвратительны сами по себе, помогают человеку преодолеть лень, к которой он расположен по природе так же, как к деятельности. Стремясь к недостижимым высотам, мы лезем вон из кожи, демонстрируем все способности, чтобы отличиться, обратить на себя внимание. Стараемся что-то такое сочинить, изобрести, реализовать себя в творчестве, предпринимательстве, спорте – это как у кого получается.
Выигрывает от этого общество или нет?
Вариант: ребенку, подростку, молодому человеку внушается, что надо желать не вещного, а вечного, не материального, а духовного. На тот свет ничего с собой не возьмешь. Надо самосовершенствоваться и самоограничиваться.

Надо сказать, что стать святым, истинно просветленным аскетом – задача ничуть не менее легкая, чем стать миллиардером. Вершин на этом пути достигнут очень немногие. Здесь процесс, наверное, тоже важнее результата: будет очень хорошо, если в стремлении к сионским высотам тысячи людей станут просто хорошими, честными, благородными, а миллионы — хоть немного лучше, чище.
…Во времена застоя наблюдал я за работой одного каменщика. Если это можно было назвать работой. Я не выдержал, спросил, где же его энтузиазм? Где стремление выйти на новые рубежи в социалистическом соревновании и ознаменовать небывалыми свершениями трудовую вахту в честь…

Каменщик в доступных и красочных выражениях объяснил, что если он будет «упираться», получит 300 рэ в месяц. Если упираться не будет, то прораб ему все равно выведет 220 рэ. Так зачем упираться? Ему, каменщику, много в этой жизни не надо!
Не угодно ли – образец истинно христианского смирения и самоограничения?

В.В. Розанов считал, что жестокому прогрессу русский человек предпочтет жизнь в избушке-развалюхе с корочкой черного хлеба. Но может ли прогресс не быть жесток, если заставляет человека упираться (не физически, так интеллектуально), вопреки его природным склонностям? А без прогресса, вооруженные одним приматом духовного над материальным, возродим ли мы Великую Державу, с присущими ей военными заводами, секретными лабораториями, ракетами и гаубицами?

Вопрос не в методах и не в масштабах манипулирования, а в его целях. И здесь надо признать, что результаты, последствия манипуляций при демократии выглядят, как правило, детской шалостью по сравнению с манипулированием в условиях недемократии.

При демократии приходится прибегать к изощренной манипуляции, ведь с «продвинутыми» людьми работать сложнее. Недемократия довольствуется манипуляцией неизощренной: в простом обществе сходит и совсем-совсем простые методы.

Не предпочесть ли нам изощренную западную манипуляцию — старой, доброй, безыскусной, пусть немного наивной, зато проверенной веками манипуляции азиатско-африканской?

Более половины жителей мусульманских стран уверены, что теракт 11 сентября организовали не их единоверцы, а… сами американцы и-или евреи. О такой эффективности оболванивания Запад, со всеми его СМИ, Интернетами и прочими заморочками, может только мечтать! Разумеется, ужасно и отвратительно то, что в так называемом цивилизованном обществе с помощью самых современных методов заставляют людей покупать ненужные товары и голосовать за нехороших политиков.

Но в обществе пассионарном, полном энтузиазма и воодушевления, властители дум вполне традиционными методами поднимают толпы на погромы и массовые убийства…

Почувствуйте разницу!

_________________________
©Хавчин Александр Викторович