«И этот шелк мне кажется Огнем…»

При рассмотрении живописных полотен Светланы Скрипниковой (Фотин), с такими поэтическими названиями как «Вкус царской любви», «Дом воды», «Око Вселенной», «Гамаюн», «Священные одежды любви» и др., невольно вспоминаются строки известной символистки двадцатого века Зинаиды Гиппиус:

И этот шелк мне кажется Огнем
И вот уж не Огнем – а Кровью.
А кровь – лишь знак того, что мы зовем
На бедном языке – Любовью.

Свет и любовь, теплота и гармония – это то, что несут собой эти выполненные на шелке с изяществом и мастерством картины. Но, беседуя с их создательницей, понимаешь, что иначе и не могло быть – своим рождением они обязаны умной, широко образованной и к тому же красивой женщине, которая не могла не передать полотнам свою удивительную нежность и энергию. Факт, что мистические полотна Фотин, попадая в тот или иной дом, вызывают желание любить, приносит гармонию во взаимоотношения людей. Почему и как это происходит – тайна, неподвластная человеческому сознанию.

К искусству станковой живописи на шелке в стиле «батик» в поисках своего самобытного творческого стиля Светлана обратилась более пятнадцати лет, в период окончания художественно-графического факультета Ростовского педагогического института. Ее богатая древними символами этнико–религиозных, мистических сюжетов живопись, нетрадиционная техника является полнозвучным эхом многих культурно-исторических эпох. Красота мирового наследия, синтезированная в постдекананских ассоциациях художницы, нашла свое воплощение в уникальных полотнах, украсивших многие выставочные залы и частные коллекции в России, Европе, Японии и США. Жизненные искания и философские переосмысления бытия Светы Фотин отразились на ее творчестве.

— Почему вы выбрали такой псевдоним?

— Он стал постоянным примерно в 2000 году. Женское «Света» и мужское «Фотин» – это сочетание двух полярных начал во мне: изначальной женственности, данной мне природой и моего творческого мужского потенциала. Все мои новаторские поиски происходили от желания создать гармонию, найти целостность между женским и творческим мужским началами моей натуры. Изменилось не только имя, но и концепция творчества. Сначала мной рисовались вещи, наполненные какими-то женскими состояниями. Переосмысление себя привело к тому, что я ушла от нежного декоративизма, красивости к символизму, пришла к более лаконичному изображению.

— Вы феминистка?

— Мне близок культурный феминизм. Воительницы, царицы в донских женщинах очень сильны. В нас же скифская кровь. В моей картине «Дар Меотиды» Амазонка протягивает возлюбленному розу, пронзенную стрелой. Равноправное положение женщин у народов Савроматской Скифии, населявших берега Азовского моря (древней Меотиды), их участие в военных действиях, особые инициации и обрядовые ритуалы посвящения женщин-воинов, породили множество преданий. Согласно одной из легенд женщина должна была покорить мужчину, чтобы его любить. Но она не могла быть плененной. В этом случае ей полагалось расстаться с жизнью. Потомками воинственных савроматок стали великие амазонские царицы Пентесилея, Ипполита, Антиопа, о которых сложены прекрасные и противоречивые мифы. Сюжеты их – символы во многих моих картинах.

— А Вы — какая женщина, и кто ваш мужчина?

У меня есть картины «Дом Луны» и «Дом Солнца». Луна символизирует изменчивость женской природы. В первой картине используется японское толкование, где дом луны — женское стремление к построению очага. В «Доме солнца» — европейский символ светила как личности человека. Мне бы хотелось развивать в себе солнечную природу, а лунной во мне достаточно.

Мужчины в моей жизни – это какой-то толчок для переосмысления себя, поиск внутренней силы. Чем становлюсь старше, тем больше понимаю, что я сильный человек, хотя всегда считала себя нежной женщиной. И подсознательно всегда была уверена, что мой расцвет как личности и как женщины произойдет после сорока. А до этого я словно извинялась, что еще не достигла гармонии. И все встреченные мной люди, и мужчины в том числе, какими бы они не были, стали моими учителями. Открыв в себе мужское начало, я поняла некую двоякость. Мужчина, который со мной, должен быть чутким, чувственным, поэтичным. Он не должен быть жестким, суровым. Хотя, конечно, наверное, и эти качества должны быть в нем разумных пределах. И тогда свои мужские качества я проявляю в искусстве. Состояние работы, творчества для меня самое гармоничное состояние. Творческий восторг — это как состояние любви, идеогамии, которое достигают влюбленные.

— Многие у кого есть Ваши картины, говорят, что они будто разговаривают с ними, меняясь цветами и красками в течение дня, несут прекрасное настроение…

— Ничего удивительного. Изначально я стала писать на шелке, пытаясь облагородить среду моего обитания. Человеку всегда важно место, где он живет и работает. Я создаю пространство, в котором хорошо. И приходя куда-то, всегда думаю, как бы внести в это пространство свою эстетскую мистическую теплую энергию.

— Сейчас вы занимаетесь своим творчеством не в Москве, где у вас есть все условия, а в Ростове, почему?

— Говорят, что русский человек счастлив в пути. Два года как я живу между Ростовом и Москвой. Меня всегда тянуло вернуться сюда. Находясь в Москве, я испытывала безумную влюбленность к Ростову. Мне снился дом дедушки, прадедушки, прабабушки, где теперь мной создана художественная мастерская. И для себя я поняла, что должна найти место, где ко мне придут силы для дальнейшего творчества. Таким местом силы стал в Ростове дом моих предков. Я нахожу там источник энергии, припадаю к нему, живя как на острове, в стороне от всего мира. И хотя знаю, что скорей всего в дальнейшем буду жить даже не в Москве, а в Европе, отсюда не уеду, пока не выполню все свои кармические обязанности перед родственниками и самой собой. Мне звонят из Москвы – спрашивают, когда я приеду, а меня держит Ростов…

— Ростов – солнечный город, любящий яркие краски. Изменилась ли Ваша манера письма в связи с долгим пребыванием в столице?

— Изменилась, но это совсем не связано с Москвой. Я всегда заявляла о себе как о южанке и заставила свои краски звучать по-восточному. Восток близок современному интеллектуалу. Москва и любители моего искусства за рубежом принимают меня такой, как я есть — со свойственной мне тягой к восточной роскоши в коктейле с западными новациями. В этом причудливом переплетении волшебных нитей «ткани бытия» мы открываем нелегкие пути к самопознанию, творчеству и внутренней гармонии.

___________________________
© Зубрилина Светлана Николаевна

[dmc cmp=DMFigure mediaId=»1264″ width=»200″