Ровно год назад, к юбилею поэта Юрия Михайлика, в Мельбурне вышла его книга стихов «Длина разлуки». Иллюстрации к книге я предложил выполнить талантливому одесскому художнику, Геннадию Гармидеру. О нём мы рассказали в №377 Relga.ru. Супруга Геннадия – Светлана Крижевская, тоже член Национального союза художников Украины, преподаватель художественно-графического факультета Южноукраинского национального педагогического университета им. К.Д. Ушинского. Её любимые жанры — портрет, пейзаж, натюрморт.
Первая её экспозиция «Лики Востока», состоялась в 1973 году. С тех пор Светлана Крыжевская – участвовала в более чем в 200 областных, Всеукраинских и международных выставках. В Болгарии, Венгрии, Германии, Италии, Франции, Японии, США, Канаде. Её произведения находятся во многих музеях Украины, России, Болгарии, Венгрии и в частных коллекциях: в Германии, Швейцарии, Франции, Югославии, США, Канаде, Австралии. ее имя внесено во Всемирную энциклопедию «Художники ХХ века», которая выходит в ФРГ.
На вопрос «как давно вы с Геннадием вместе», Светлана с улыбкой отвечает: «Сто лет». Как уживаются две творческие личности, как справляются с трудностями? Светлана молча кладёт голову на плечо мужа, и говорит – «Вот так».
Будущие супруги познакомились в Одесском художественном училище им. Грекова, в далёкие студенческие годы. Всё ухаживание проходило на пленэре. Этюдники на плечо – и на природу. В группе 30 мальчиков, три девочки. Геннадия пришлось завоёвывать. Да он и не сопротивлялся. Студенческая жизнь была весёлой, приключений было достаточно. Много путешествовали, мерзли, мокли, жарились под черноморским солнцем, форсировали реки в Карпатах. Живопись ведь пишется в любую погоду . Совместные походы привели молодых художников сначала в Киевский художественный институт, а затем и под венец. Художники ревностно относятся к своему творчеству. Геннадий Васильевич в Светлане Григорьевне, вначале увидел талантливого живописца, а потом разглядел женщину — спутницу жизни. Светланы Крижевской считает это высшей степенью взаимоотношений, когда во главе профессиональное отношение друг к другу.
Светлана Крижевская, художник по призванию, но во втором поколении. Её отец, известный художник, Григорий Зиновьевич Крижевский, окончив Харьковский художественный институт, получил направление в Одессу. Он был самым успешным студентом за всю историю харьковского вуза. В институте висит мемориальная доска, на которой высечены имена лучших студентов. Среди них имя Григория Крижевского. В Одессе его назначили директором художественного училища имени Грекова. Он стал заслуженным художником Украины.
Когда у Светланы и Геннадия появились свои дети, две дочери, а потом и внуки, навыки к наблюдению и художественное восприятие окружающего мира, чувство цвета и света передались и им. Младшая дочь — Дарья Гармидер, рисовать начала очень рано и до сих пор выходит на этюды, но художницей не стала. Ее привлекает литература и книги. Она – филолог.
Старшая дочь – Наталья, приняв эстафету, пошла по стопам родителей, став художником в третьем поколении. Много часов она проводила в их студии . Это были уроки жизни, во многом сформировавшие художественное мировосприятие Натальи. В разговоре со мной Наташа поведала о своей мечте – собрать своё литературное творчество и издать альбом, иллюстрируя своей живописью. И название уже придумала – «Одессины сны».
Я решил сделать первый шаг в этом проекте, в реализации её мечты, и опубликовать краткие заметки о ней, как художнике и поэте.
Одессины сны
Своё женское царство, Генадий Гармидер называет «Мои Музы», а их пятеро – жена Светлана, дочки Наталья и Дарья, внучка Олечка. Но у всех есть общая любимая «Муза». Зовут её Одесса.
Наташа поступила в отцовскую альма-матер – в одеcскую «Грековку» и после окончания её в 1987 г. активно участвовала в выставках живописцев. В 2005-м её приняли в Национальный союз художников Украины. Она работала художником-иллюстратором в одесском книжном издательстве «Маяк», художником-дизайнером в Одесском музыкально-драматическом театре. И продолжала выставочную деятельность. Художницу заметили. Её работы экспонируются в Художественном музее в Харькове, Музее современного искусства в венгерском городе Дьер, в Музее ювелирного искусства швейцарского Базеля, в частных собраниях в Украине и за рубежом.
Наташа не только воспевает любимый город в стихах и в живописи, но и активный борец за сохранение архитектурных ценностей в родной Одессе. Для неё красота и историческое прошлое Южной Пальмиры столь же дороги, как и для отца. Она не может равнодушно смотреть, как обезличивают Одессу нынешние «эффективные менеджеры», и гневно выступает в местной прессе, требуя возбудить уголовные дела о незаконной перестройке города. Вот фрагмент из её статьи в газете “Odessa Daily”:
«Предлагаю сделать из исторической части города архитектурный заповедник. Конкретно, насчёт реконструкции доходного дома Лерхе архитектора Боффо, — дом является памятником архитектуры национального значения, реконструировать его — сродни переписыванию картин Джорджоне и Рембрандта на современный лад. Так называемый проект реконструкции убог и уродлив… Город пережил революцию и войну не для того, чтобы быть распроданным и разрушенным сребролюбцами, пролезшими во власть. Украину хотят лишить архитектурной жемчужины мирового значения! Родина начинается с города, с улицы, с дома. Так вышло исторически, что Одесса – очень специфический город, и его необходимо сохранить для будущих поколений. Под угрозой реконструкции — Пассаж и Театральная площадь, незаконно выкупленные частными лицами у города. Кто за это ответит?… Неужели оставшиеся одесситы позволят превратить Одессу просто в безликий населённый пункт на карте?».
В 1997–1998 гг. Наташа попробовала себя и в качестве художника в Одесском музыкальном драмтеатре им. В. Василько, после чего ушла в свободное творческое плавание. «Художник – существо чувствительное, – говорит она – гармонию зарисовывает, записывает, напевает… Стихи ведь тоже мелодичный рисунок». И действительно, её стихи гармонично дополняют филигранную графику романтического рисунка:
Мой мир — стихами вышитая проза,
Рисунок тонкий тушью и пером,
Ажурный, на стекле узор морозный,
Оплавленный дыхания теплом.
Она создает то, что мы называем красотой. Не знаю, спасёт ли красота жизнь, но она явно помогает выживать. Ведь настоящая красота предполагает наличие вкуса. А его явно нехватает сегодня. Тем приятней разглядывать живопись Натальи. Свой особый почерк: утонченная, хрупкая романтическая манера письма. Работы можно долго рассматривать, открывая для себя всё новые детали. От них пахнет свежестью. Я удивлялся её стилю, такая утончённая техника присуща «Репинке». И ещё, живопись Наташи метафорична… Колдовской притягательной силой обладает это необъяснимое качество мыслить образами, рождающимися в душе художника как результат её мироощущения. Вот почему картины, где родилась метафора, так притягательны. Радость, восторг, иногда и грусть, печаль переживает зритель, рассматривая работы художника. Предлагаю насладиться некоторыми образцами творчества художника и поэта.
Картины Натальи Гардимер:
Стихи Натальи Гардимер:
Танец
Ритм качает сердце,
ритм включает звезды
и никуда не деться –
явью становятся грезы.
Тело дрожит и рвется
слиться с ритмом стремительным,
пусть движение льется
вызывающе и презрительно.
Эхом хлестким по нервам зрительным.
Тайным цветком аматэ
в лоне жарком взорвется,
пьянящим кровь ароматом
по жилам огнем разольется.
Отточенное движение
стилетом матово-сизым
поддых, без сожаления.
Губы бутоном капризным,
капельки пота — бисером,
вскользь – приглашение веером,
это веселье висельно,
этот танец вне времени
Осенняя Одесса
август пахнет арбузами, дынями,
морем, горячей пыльцой лебеды,
рассветами, по-осеннему синими,
парным молоком соленой воды,
выжженной степью, липким гудроном,
выхлопом сизым кипящих машин,
небом белесым, песком раскаленным
звоном цикад в лиловой тиши.
пахнет Привозом многоголосым,
мускусным потом бронзовых тел,
бархатной ночи россыпью звездной,
сухой штукатуркой облупленных стен,
Пахнет из порта далекими странами,
мазутом, медузами, розой ветров,
железной дорогой, подъемными кранами,
Одессой – прекраснейшей из городов.
***
я свободна! Я – луч золотистый,
невесомый радостный луч,
я – ручей, прозрачный и чистый,
говорливый живительный ключ.
Я взмываю в бездонное небо
прямо солнцу в распахнутый рот,
я – и лебедь, и томная Леда,
я Зефир, и обветренный Норд.
Океаном раскинулась вольным,
осененная Южным Крестом,
трепещу между страстью и болью
одиноким цыганским костром.
***
я обязательно вернусь
случайной гостьей, мимолетным взглядом,
как только научусь
брести послушно рядом
в тумане рыжем ртутных звезд
по бесконечным анфиладам
улиц походкой козьей.
И тогда замкнется круг.
Рука к руке, мы будем вечно
брести, сутуля зябко плечи,
тугим зонтом ловить вчерашний дождь.
А за стеклом тягуче плачут свечи,
кружится прошлогодний снег
и, где-то вдалеке,
часов размеренный чет-нечет.
***
кручу калейдоскоп. Цветные арабески
волшебным распускаются цветком,
персидским шелковым шатром
или рябит смешеньем дерзким
фольги и битого стекла..
но…поворот руки случайный
и в глупой призме из зеркал
рождается необычайно
правдивый зрительный обман.
***
а Муза постояла и ушла…
на пыльном коврике осталась пара перьев,
да на ступеньках ног босых следы
в толпе шагов уже почти неразличимы…
***
как гнусно в роли попрошайки
ладонь протягивать с мольбой
и власть давать всем над собой
в обмен на денежные знаки!
в обмен на денежные знаки!
Покорно опустив глаза,
брести туда, куда отправят…
как больно нищета бесславит
и как горька на вкус она!
***
шагают белые блузки
на бронзовых длинных ногах,
прочерком юбки узким
едва прикрывая пах.
Букетов тугие корсеты
треплет рука ветерка,
влет беспечное лето
расстреляно трелью звонка.
***
Немного грустно —
Жгу костер прощальный…
Гляжу в огонь
Торжественно-печально..
Пусть осень скажет за меня…
На море шторм…
Я слышу голос бури, грохот волн,
От их ударов стонет берег,
А над ним —
Луна седая…
Ветер треплет дым
И в клочья рвет…
Собака лает…
Так бесконечно высоко над головой
На небе одинокая звезда мерцает,
Прощается со мной
***
Бог отвернулся от мира,
Он ему больше не важен,
Со всеми бомжами, ханжами,
Стадами безбожных граждан…
Из верхнего слоя эфира
Не видно болезней, грязи,
Он просто устал от мира
И больше не хочет наземь.
Бог отозвал надежду,
Любви велел собираться,
Только вера, как прежде,
Должна на Земле остаться.
***
История ходит кругами
В пыльных степях Украины,
Месит босыми ногами
Кровь с черноземом и глиной,
Просит, простоволосая,
Воет в небо былинное,
Синее — над Малороссией,
Над Украиной — дымное.
***
лишь море и песок, морщинисто-небритый,
соленую стерню ерошит пряный бриз
и чайки голосок пронзительно-сердитый
купается в заре над морем без границ…
___________________
© Буркун Илья Яковлевич