Получено по электронной почте из Минска 19 сентября, в 17-08

 Простите, Александр Иванович, быть может, отрываю Вас от каких-то важных дел.  Но именно вам, честному и принципиальному человеку, а если посчитаете возможным, и читателям вашего журнала, захотелось рассказать о том, что сейчас происходит в моей стране. За последние несколько месяцев белорусы изменились: они не рассуждают о возможных последствиях, не опасаются, что их могут не так понять. Прислушиваются к себе и поступают по велению сердца. Поэтому и пишу. Прекрасно знаю, мою позицию разделяют не все. Получаю письма от россиян, украинцев: «Что вы делаете? Вы катитесь к катастрофе…». Да и многие белорусы справедливо опасаются: «Будет только хуже»… Может быть. К сожалению, действующая власть не оставляет нам выбора.

С чего начать?

Как вы знаете, в Беларуси не был объявлен карантин. Не берусь судить, было ли грамотным это решение. Безусловно неграмотным было хвастливо утверждать, обращаясь к журналисту: «Ну, и где этот вирус? Ты его видишь?» (обращение на «ты» ко всем абсолютно – фирменный знак нашего президента). Если мы не видим атомы и молекулы, это не значит, что они не существуют… 

Когда первый человек, заслуженный артист Республики Беларусь, умер от коронавируса, вместо соболезнования, прозвучало: «Если тебе столько лет, зачем бегаешь по улицам?» На следующий день пренебрежительно о другом человеке: «Не повезло бедолаге… Слишком большой вес». Чуть позже, возмущенно: «Врачи заболели. Полная безответственность, они должны лечить, а вместо этого приходится лечить их». Таких высказываний было множество, и народ решил защищать себя сам. 

В транспорте, в магазинах стали носить маски. Покупая материал на частные пожертвования, женщины шили для врачей защитные одноразовые комбинезоны и респираторы. Не ждали ни благодарностей, ни наград: «Сколько надо, столько и будем шить». Айтишники печатали на 3D-принтерах и вырезали защитные пластиковые щитки, волонтёры доставляли мешки с защитными средствами в районные и поселковые больницы; работники закрывшихся кафе и ресторанов бесплатно привозили врачам обеды… Благодаря всем этим людям, многие из нас сохранили здоровье, а может, и жизни. 

Нет, конечно, президент, по его словам, «лично всё контролировал», особенно статистику смертности… Минздрав объяснял «лишние» смерти, «сопутствующими заболеваниями»… В конце концов белорусы просто перестали верить в официальную статистику: у каждого был свой счёт заболевших и выздоровевших. Именно тогда стало понятно: власти глубоко плевать на людей. Народ для президента – всего лишь тот самый вирус, который он предпочитает не замечать. 

Мне писали знакомые: «Лукашенко любит Беларусь». Нет, он любит себя в Беларуси. 

  Так уж совпало, что на пандемию наложились выборы. Приходилось слышать от россиян: «Какой-то у вас лидер… домохозяйка, кухарка… недоразумение с речью гардеробщицы». Крутя носом и пожимая плечами, говорили: «И вообще, не нравятся нам эти женщины. Нашли бы кого-то более харизматичного».

Во-первых, достаточно того, что эти лидеры нравятся нам. Во-вторых, были и другие. Бывший председатель правления Белгазпромбанка Виктор Бабарико, один из основателей Парка высоких технологий Валерий Цепкало, белорусский блогер, автор и ведущий YouTube и Telegram каналов «Страна для жизни» Сергей Тихановский. Учтя опыт предыдущих лет, с ними успешно расправились ещё до выборов. Тихановский и Бабарико были арестованы (был бы человек, статья найдётся), Цепкало не засчитали более сорока процентов собранных подписей. После ареста Виктора Бабарико, который пятнадцать лет, руководя банком, скупал и привозил в Беларусь картины известных белорусских художников (Шагала, Сутина, др.), человека, легко собравшего полмиллиона подписей в свою поддержку (надо было 100 тысяч), на улицы впервые вышли цепи солидарности. 

Люди просто молча стояли, выражая своё несогласие с судебным произволом. За это их бросали в автозаки, укладывали штабелями друг на друга или ставили на колени головой в пол. Возможно, так принято обращаться с вооруженными бандитами, но не с безоружными протестующими. На суд проходили свидетели милиционеры, главным аргументом которых было: «Он цеплялся ногами за землю при задержании»… Тогда мы и подумать не могли, что это всего лишь «цветочки».

Президент между тем выступал и говорил: «Мы им (!) страну не отдадим». Кому? Конечно, кукловодам. Только тогда (сейчас это уже забылось) вся риторика сводилась к тому, что «кукловоды» – в России. Одни «вагнеровцы», которых всеми силами пытались привязать к Тихановскому, чего стоили… Председатель Центральной избирательной комиссии (ЦИК) выступила с заявлением, что «протестный электорат пытается использовать выборы для неконституционной смены власти». Это цитата. Логикой властные структуры давно не грешат…

Сергею Тихановскому отказали в регистрации кандидатом на пост президента страны (он отбывал сутки в тюрьме), на следующий день его жена подала заявление с просьбой зарегистрировать кандидатом её. Думаю, в ЦИК хорошо посмеялись: «Баба – в президенты?» Кто бы ни говорил, что всё это – хитрые, далеко идущие планы Запада – не поверю. Я видела, с какими глазами выходила Светлана Тихановская из здания ЦИКа, как сказала: «Серёжа, я делаю это ради тебя»… Но народ, на которого власть всё время обрушивала только хамство и угрозы, повёлся на любовь и выступил в поддержку Светланы. Так бывает. 

Три женщины, представлявшие штабы Бабарико, Цепкало и Тихановской, сумели сделать то, что не удавалось белорусской оппозиции в течение многих лет – объединиться. Победила, как это ни смешно, стратегия любви. 

Никто не хотел революций. «Мы боремся только законными способами», – говорили три красивые женщины, и тысячи людей пытались зарегистрироваться наблюдателями на выборах. Как их оттуда «вышвыривали», как с милицией выгоняли с избирательных участков тех немногих, которым удалось зарегистрироваться (вдруг вспомнили об эпидемиологической обстановке) – отдельная история.  В день голосования обычно аполитичные белорусы по несколько часов простаивали в очередях, чтобы проголосовать за перемены в стране. 

Именно поэтому результат: восемьдесят процентов за президента многие восприняли как плевок в лицо избирателям. 

Часто приходится слышать: «Вы действительно считаете, что победила Тихановская?» Ещё совсем недавно я бы сказала: «Единственное, что достоверно: результаты выборов были сфальсифицированы. Значит, не победил никто». Но вчера, выступая перед своими сторонниками, Лукашенко заявил: «Я вам клянусь, никакого вранья на выборах не было. Нельзя фальсифицировать выборы в 80%». Только белорусы знают, сколько лживых клятв они слышали от своего президента. В 2015 году после выборов он вдруг признался: «На самом деле за меня проголосовали девяносто процентов. Я сказал председателю ЦИК: ладно уж, чтобы не было лишних разговоров, снизьте до восьмидесяти». Допускаю, он сам забыл об этом, но у белорусов хорошая память. Как доверять человеку, который столь вольно обращается с голосами избирателей? После клятвы – да, верю, что Тихановская победила. На большинстве избирательных участков после закрытия и подсчёта голосов не были, как полагается по конституции, вывешены протоколы голосования. Вряд ли вообще уже кто-то сможет увидеть эти протоколы. Тайна подсчёта голосов охраняется свято…

Можно сколько угодно рассуждать о цветных революциях, но фактом остаётся то, что в стране выросло поколение внутренне свободных людей, противопоставляющих мечтам о «чарке, шкварке, иномарке» другую шкалу ценностей. Они не боятся за своё будущее, обладают чувством собственного достоинства и ни президенту, ни кому бы то ни было ещё не позволят говорить о себе: «Управляемые из-за границы овцы, алкоголики, обкуренные, народец…» 

Причина кризиса не в экономике – в том, что народ не принял ложь власти. В начале двадцатого века классик белорусской литературы Янка Купала писал: «А кто там идёт? Белорусы… Чего они хотят? Людьми зваться»…

То, что произошло в стране после выборов, знают все. Противостояние между митингующими и силовиками окончилось задержанием более шести тысяч человек. Точнее, шесть тысяч семьсот – это не тот случай, когда можно считать «сотня туда, сотня сюда». После того, как этих людей выпустили, народ задохнулся от боли. 

Да, я знаю: есть люди, которые считают этот «ор о зверствах диктатора» проплаченной инсценировкой. Спорить глупо. Думаю, вряд ли мои оппоненты лично видели, как кому-то передавали деньги. Так же, как и я не могу стопроцентно утверждать, что этого не было. 

Но… если врачи, которые только что спасали народ от коронавируса, утверждают, что за тридцать лет работы не видели такого количества травм от резиновых пуль и избиений, я им верю. Легко рассуждать о постановочных фотографиях, когда происходящее – где-то там, далеко. А если это касается твоих знакомых и близких – оставаться равнодушным не получается. 

Да, со стороны омоновцев тоже были пострадавшие. Знаете, в чём разница? Всегда есть предел самообороны. Именно государственные структуры просто обязаны не переступать эту черту. В любом случае, стрелять резиновой пулей в женщину, которая с балкона кричит: «Не трогайте девушку» – недопустимо. Этот стрелок должен быть наказан. Допустимо ли варварски избивать людей даже не в момент задержания, в горячке, а в СИЗО, в РОВД? «Шестьдесят процентов синяков нарисованы», – небрежно прокомментировал президент первый раз. А остальные сорок? Сорок процентов от шести тысяч семисот задержанных – судя по всему, это пустяки. Потом бросил: «Ну, покрасили девчонкам попы синей краской, так уже всё зажило». И наконец: «Давайте перевернём эту страницу», – на встрече с российскими журналистами. Они легко согласились.

В первые дни после того, как начали выпускать задержанных на протестах, глава МВД признал, что «иногда сила была применена не по адресу», а председатель Совета Республики Кочанова заявила, что президент поручил разобраться по всем фактам задержаний. Всё это уже забыто.

До сих пор неизвестно ни об одном уголовном деле в отношении сотрудников правоохранительных органов, хотя более тысячи граждан подали заявления в Следственный комитет. Зато возбуждено несколько десятков уголовных дел, где потерпевшими являются сотрудники правоохранительных органов. Так можно ли верить любым обещаниям и клятвам власти? Очень уж избирательно применяют закон в нашей стране… 

По столичному ТВ прошла передача о СИЗО на Окрестина, где избивали и издевались над людьми. «Ничего подобного не было, – утверждают охранники с гордостью, – у нас ни один человек не умер». Надеются, что у людей такая короткая память? Поверят, забудут? Ведь опять по сути плюнули в лицо всем тем, кто не смог промолчать и выступил против насилия.

А молчать нельзя. 

Десятого августа Светлана Тихановская понесла в ЦИК Беларуси жалобу на зафиксированные нарушения в ходе выборов. Председатель ЦИК пригласила её в кабинет, попросив адвоката не заходить, потом вышла сама и оставила Светлану наедине с тремя силовиками. Никто не знает, что происходило в кабинете. Но учитывая, что муж Светланы по-прежнему содержится в тюрьме, – догадаться довольно легко. И осуждать Тихановскую за то, что она согласилась выехать из страны может только тот, кто сам прошёл через это. Но тот, кто прошёл – не осудит. 

В «Новой газете» была опубликована статья журналистки Ирины Халип. Ирина – жена бывшего белорусского дипломата Андрея Санникова, кандидата в президенты Беларуси на выборах 2010 года. Тогда после выборов их посадили обоих. Трёхлетний сын остался на попечении бабушки, которой постоянно грозили лишением опекунства и отправкой мальчика в детский дом. Халип пишет: «Детей Светланы Тихановской вывозила из Беларуси главный редактор новостного портала Хартия’97 Наталья Радина. Наталья тоже оказалась в тюрьме после выборов-2010 и понимала, что в Беларуси можно участвовать в избирательных кампаниях только бездетным, родителям совершеннолетних или, в крайнем случае, – если дети в другой стране. Ещё один легкий способ надавить на человека – формальное перекладывание на него ответственности за чужую судьбу. Нет, я не про фото окровавленных милиционеров и таких же демонстрантов. Я про вкрадчивое «только от вас зависит, что мы с ним сделаем». Это, как правило, действует безошибочно».

Ирина Халип знает, о чем говорит.

Несколько дней назад в столичных новостях Минска показали двух бывших ведущих телепрограмм. Они уволились с телевидения ещё перед выборами, осудив задержания и беззакония, которые происходили в период предвыборной компании. Второго сентября их задержали (не на митингах, во дворах собственных домов), дали обоим по десять суток административного ареста за участие в несанкционированном мероприятии. И вдруг, находясь в тюрьме, эти молодые, крепкие мужчины записывают видеообращение, в котором призывают народ подумать о последствиях и не выходить на марши протеста. Как тут не вспомнить, что у одного из них двухлетний сын, жена на последнем месяце беременности и нуждающаяся в уходе неходячая 84-летняя бабушка.

Десять лет назад я сочувствовала арестованным после выборов кандидатам в президенты, но как-то так, отстранённо. Это были не мои дети и не мой внук. Россияне пишут: «У вас была тихая спокойная страна, чего вам не хватало?» 

Жертвы насилия в семье часто молчат, боясь непонимания и осуждения. Но если промолчать сейчас – через десять лет повторится то же самое. И опять власть, чувствуя свою безнаказанность, будет ломать людей, лицемерно вещая, что заботится о народе. Как горько и точно написал Филатов: «Утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ?»

Простите, Александр Иванович, письмо получается слишком длинным. Такими же длинными нам кажутся эти почти два месяца после выборов, вместивших в себя столько горя, возмущения и радости. 

Каждый день приносил что-то своё.

В ответ на то, как расправились силовые структуры с любимыми, сыновьями, мужьями по всей стране на улицы вышли одетые в белое женщины с цветами в руках. Тот, кто категорически отказывался расстаться с властью, всеми своими поступками демонстрировал: «Ваши жизни ничего не стоят, вас нет». 

Мы есть, – отвечали женщины. – Народ – это мы.

Директор национального белорусского театра имени Янки Купалы Павел Латушко потребовал остановить насилие в стране, его уволили, и вслед за ним, в знак протеста, уволилась почти вся труппа. Этот театр – гордость белорусов. Четырнадцатого сентября должны были состояться празднования в честь 100-летия театра.  Сегодня двери заперты, здание пустует… Наш президент свято верит, что в стране незаменим только он. Все остальные – не более, чем толпа, «народец».

Вдруг оказался в «списке невъездных» глава Католической церкви в Беларуси, белорус по рождению и убеждениям, Тадеуш Кондрусевич. В стране, в которой почти два миллиона населения – католики, МВД бормочет что-то невнятное о паспорте митрополита, который «был признан недействительным из-за проверки его принадлежности к белорусскому гражданству, однако самого гражданства страны Кондрусевич лишен не был».

По «инициативе нанимателя» уволили известного белорусского кардиолога, заслуженного деятеля науки, академика Национальной академии наук Беларуси, доктора медицинских наук, профессора, директора НПЦ «Кардиология» Александра Мрочека.  Сотни врачей вышли в его поддержку на улицу. Грустно шутили: «Увольняемся?» – «А кто будет лечить людей?» – «Привезут из России». Ну да, на телевидении десант российских телевизионщиков успешно заменил уволившихся белорусских журналистов и инженеров…

Продолжаются суды над задержанными за участие в несанкционированных массовых мероприятиях. Свидетели со стороны государства в балаклавах, анонимны и путаются в показаниях, тем не менее всем задержанным вменяется в качестве преступления: «Выкрикивал «Жыве Беларусь». В голове не укладывается что противозаконного, антигосударственного в этом лозунге? Может, нужно было: «Жыве Аляксандр Рыгоравіч?» 

А вчера, на заседании суда в специальном постановлении отметили: «Заключение подсудимым договора с адвокатом свидетельствует о том, что он заранее намеревался участвовать в несанкционированных акциях». То есть конституционное право человека на защиту уже приравнено к намерению нарушить закон. Весело.

Вы спросите: «А где же радость?» – «В людях».

Белорусы стали другими. 

Постоянно слышу упрёки, что белорусами кто-то управляет. То из Польши, то из Литвы, то один Telegram-канал, то другой… Вроде выдворили из страны кроме Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич весь Президиум Координационного Совета (с Колесниковой, правда, не задалось, она порвала на границе с Украиной свой паспорт, но Маши – они такие, упрямые, на медвежьи угрозы применить силу не поддаются). Посадили всех, кого могли, а народ почему-то всё равно не перестаёт протестовать. Вместо лидеров появилась такая удивительная штука – самоорганизация соседей по двору, микрорайону, по профессиям. 

Оскорблённые официальными результатами выборов, насилием над близкими, тем, что власть категорически отказывается услышать народ, люди надеются только на себя.  Сегодня они сами решают: выходить ли на улицы, праздновать всем двором день рождения Светланы Тихановской, писать заявление на отзыв депутатов парламента или красить во дворе скамейки в бело-красные цвета. Правда, Лукашенко объявил, что «спонтанная самоорганизация общества – это миф», но для него и коронавирус долгое время был мифом. 

Ну как пресловутый Telegram-канал «Nexta» может заставить преподавателей вузов встать на защиту задержанных студентов? Или по мнению Александра Григорьевича, эти люди тоже были всего лишь «баранами, действующими по указаниям Запада», когда, молодые и умудрённые жизненным опытом, маститые профессора и не остепенившиеся аспиранты, записывали и выкладывали в сеть видеообращения, требуя не допускать насилия в отношении своих учеников; ездили в СИЗО и РУВД, стояли под дверями, с тревогой ожидая, кого выпустят, кого приговорят к штрафам, а кого к «суткам»?

Вот мнение преподавателя Минского государственного лингвистического университета: «Знаете, если бы ребята вышли на акцию по поводу повышения стипендии на 5 рублей, я бы им сказал: «Давайте вести себя спокойнее». Но в связи с тем, что произошло, я не имею морального права их останавливать, могу только быть с ними».

Преподаватель Белорусского госуниверситета: «Мы все, вне зависимости от наших политических убеждений, должны понимать: у Беларуси нет других ресурсов, кроме интеллекта. Сегодня студенты являются основным капиталовложением нашего общества… Мы должны прислушаться к нашим детям. Им жить в этой стране, вести ее вперед, а значит, это им решать, какой она должна быть. То, что происходит сейчас – уже не только политический или социальный конфликт. Это экзистенциальный выбор: между правдой и ложью, добром и злом».

И ещё о радости. Флаги. Да, я про тот самый, «фашистский» флаг, о котором возмущённо упоминает чуть не каждый второй россиянин, совершенно искренне забывая о другом флаге, под которым воевала власовская РОА. Наиболее продвинутые и знающие утверждают, что бело-красно-белый – это флаг Великого княжества Литовского, считая при этом само ВКЛ не то польским, не то литовским государством. То, что Статут (свод законов) ВКЛ был написан на старобелорусском языке, для продвинутых значения не имеет. 

В любом случае, стоит заметить, что во времена существования ВКЛ основным символом государства был герб, а не флаг. Можно долго копаться в истории и фантазировать, но претендовать на абсолютную истину в таком тонком вопросе, как историческое наследие, вряд ли стоит. Оставим это историкам. Достоверно известно, что автором современного бело-красно-белого флага является Клавдий Дуж-Душевский, к которому в феврале 1917 года обратились белорусские организации Петрограда с просьбой создать флаг белорусского национального движения. В августе 1918 года бело-красно-белый флаг стал одним из государственных символов недолго просуществовавшей Белорусской народной республики.

Общеизвестно, что в годы Второй Мировой Войны немцы использовали национальную символику на оккупированных землях. Так было с флагами Франции, Бельгии, Норвегии, других стран. Это не повод для того, чтобы отказываться от собственной истории. К тому же, флаги – всего лишь символы, они не сжигают, не избивают, даже не врут. Всё это делают люди. 

Просто так уж сложилось, что у выпускника истфака Александра Лукашенко символ государственности белорусов ассоциируется только с оппозицией, а у народа – с сопротивлением кровавому насилию первых дней протестов. Через современные события вернулась в жизнь красивая старая легенда о повязке, пропитанной кровью…

По сути, сам Александр Григорьевич спровоцировал массовое появление бело-красно-белых флагов, а теперь безуспешно с ними борется.

И не надо удивляться откуда столько флагов. Дескать, наверное, из Польши вагонами присылают. Нет, белорусы шьют сами. Для людей, которые шили врачам комбинезоны, как вы понимаете, сшить три полосы разного цвета – не составит труда. Но есть проблема: говорят, в магазинах закончились запасы белой и красной ткани. Белорусы – народ креативный. И вот уже на заборах появляются белые и красные ленточки. Работники коммунальных служб их упорно срезают: говорят, что портят вид города. А они так красиво развеваются на ветру… На балконы домов выходят молодые женщины и, мило улыбаясь, вешают бельё: белая футболка, красная, белая… Кто-то по ночам перекрашивает скамейки в цвета флага, а кто-то просто вешает на балконе табличку, где на белом картоне крупно написано красным фломастером: «Флаг».

 Красный с белым – цвета национального белорусского орнамента. И когда наши девушки, женщины в белых платьях, под бело-красными зонтиками вышли на марши протестов, показалось: они и есть та самая Беларусь, о которой с угрозой твердил президент: «Любимых не отдают». И тут же получил ответ на плакатах: «Насильно мил не будешь». Права Мария Колесникова: белорусы действительно невероятные. 

Мне искренне жаль, что наш президент предпочёл разговору с этим невероятным народом проволочные заграждения, водомёты и БТРы. 

В прошлое воскресенье после марша протестующих только в Минске очень жёстко задержали более пятисот человек. Всю неделю судили людей за участие в несанкционированных акциях. Да, несанкционированные – это плохо, но давайте не кривить душой: власть никогда не разрешит их. За мирную попытку выразить своё мнение наказывали штрафами (надо же пополнять бюджет, если одна за другой уезжают из страны компании айтишников), давали по десять-пятнадцать суток ареста. Сегодня суббота, уже традиционно вышли на протест женщины, завтра – общий марш. С тревогой жду, чем всё закончится. Наблюдатели со стороны много раз хоронили белорусскую оппозицию: и ресурсов нет, и лидеры непонятные, и у Лукашенко есть покровитель. Всё так. Но смотришь на людей, которые, преодолевая страхи, в очередной раз выходят на марши солидарности и кажется: они знают что-то такое, чего не знают все те, которые учат, как правильно устраивать революции, и как – нет. На самом деле белорусы вовсе не хотят революции, они всего лишь требуют соблюдения Конституции и своих конституционных прав.  Не просто сменяемости первых лиц государства, а полноценного функционирования различных ветвей власти и общественных институтов, которые сегодня либо полностью задушены, либо молча кивают головами, выражая одобрение происходящему. Им неважно, что будет со страной. Важно, что будет с ними…

Да, очень возможно, что нынешний президент останется у власти, у него сила. У нас – надежда. И вера в завтрашний день. Ибо, как сказал один замечательный белорус: «Еще три месяца назад вы слушали Виктора Бабарико, потом от имени штаба с вами говорили Мария Колесникова и Максим Знак. Сейчас это делаю я. Вскоре на моем месте может появиться кто-то другой, а потом, возможно, кто-то еще, но это всё не катастрофа. Сколько бы людей ни потеряло свободу, невозможно обойти объективные законы развития общества, экономики и просто арифметики». Он айтишник, он – знает.

Простите, Александр Иванович, за мой длинный рассказ. Спасибо, что прочитали. Всего самого доброго вам. 

С искренним уважением, Мария Купчинова. 

P.S. Если решите опубликовать моё письмо, позвольте хотя бы только от себя лично поблагодарить артистов, учёных, журналистов, тех неизвестных мне россиян, которые поддерживают белорусов. Поверьте, мы отчётливо понимаем все риски, даже несмотря на то, что эмоционального в наших поступках всё же больше, чем рационального. Наверное, именно это и означает: «людьми зваться».