Это небо стоит у крыльца. Стихи
* * *
Не бойся отворить заветную калитку,
Не бойся сотворить запретную молитву –
Ты возвратился вновь в заглохший этот сад –
Вернулся, как письмо, пришедшее назад.
Остался позади твой путь: асфальт ли, шлак…
Ты отыскал свой флаг
средь скуки, лжи и благ?
Узрел Господень знак среди вранья и выгод
Среди кухонных благ – обрёл покой и выход?
Ты осознал свой крах?
Так не страшись отныне –
Открыто прославлять запретные святыни! –
Вне скуки, болтовни, проклятий и наград –
Как этот древний сад.
Как этот древний сад…
* * *
Дождь идёт, его не слышат…
Дождь идёт в степи широкой –
В синеве, в траве зелёной,
В чёрной вспаханной земле…
Ветер там сосну колышет,
Там дрожит огонь далёкий –
Так призывно и влюблено –
Вспомни, милый, о себе…
Но на что мне эти речи? –
Или мне заняться нечем?
Про меня ль дожди и травы? –
Я железный! (Хоть и ржавый),
Эти бредни бесполезны:
Пусть я ржавый, но – железный!
У меня – иное время,
Да и то – в обрез, едва;
У меня – больное бремя:
Всё слова, слова, слова…
… Дождь идёт, его не чают.
Дождь идёт – чужой, никчемный,
Сгорбленный, совсем не важный, –
В степь,
как будто в райсобес…
Там ветра сосну качают…
Огонёк в листве вечерней…
Паровоз гудит протяжно…
Вспомни, милый, о себе…
* * *
Церковь прикрылась ветвями…
Вблизи, у Каяни, –
Вот они – радио – для равновесья! – глушилки!..
Всё замечательно в нашей судьбе окаянной!
Некуда только убечь,
Да трясутся поджилки.
Красный трамвай (№ 10) икает на стыках,
Долгая, гулкая – как с похмелюги – икота!
Сколько ещё предстоит мне – простите – муздыка-
Ться по чужбине –
Как срок отбывать за кого-то?!
Впрочем, заботы мои… До звезды они дверцы!
На пересылке обрящешь –
Свободу, права ли…
Помните строки – «уходит наш поезд в Освенцим…»?
Лихо – с Сельмаша –
Да прямо к перрону –
Подвозят трамваи…
Так что давай, «корешок»,
дабы всякие мысли померкли –
День свой деньской начинать –
Хорошенечко «вмазав»!
… Теплятся свечи в моей запечаленной церкви,
Дико скрежещет трансляция новых Указов…
Дунаевский. Марш юных нахимовцев
Не успел на вас я наглядеться,
Легкокрылые фрегаты детства,
Не сумел тобою надышаться,
Яркое мальчишеское счастье…
Детство!
Вдохновенное восстанье…
Милые нахимовцы мои!
Знал бы я – к а к о ю жизнь предстанет
И какие выйдут мне бои –
Я бы в сердце сохранил доныне
Синий трепет дальних странствий –
Я
Был бы сильным –
на чужой чужбине
«Взрослого» – кандального – житья,
Гордым – в промороженном бараке,
Дерзким – вопреки календарю,
Я бы здесь –
в острожном этом мраке –
Запрокинувшись,
трубил зарю!
Я…
Да что уж – в запоздалом раже –
Восклицать, бравировать тоской…
Гордо реет флаг Отчизны –
ВАШЕЙ –
Над чужой толпой!
* * *
Ты слышишь отчётливый гул?
Смотри: от натуги шалея,
Почётный идёт караул
У каменных стен мавзолея.
Почётный идет караул –
По щелям – народы и мыши!
Почётный идёт караул,
Подковы вздымая всё выше.
В двенадцать часов по ночам,
Под стон-воркование башни –
В двенадцать часов по ночам,
Мрак завтрашний сменит вчерашний!
И если ты впрок не уснул,
Страшись этой правды, как мора! –
Грохочут шаги Командора
Почётный идёт караул!
Почётный идёт караул –
И площадь гудит каменея,
Почётный идёт караул
И мощи дрожат в мавзолее!!!
Почётный идёт… караул!
* * *
Всё – по лицу, всё – по плечу:
Разлука, снег, погоны, память…
Гремят солдаты по плацу, –
Р А В Н Я Й С Ь !
Всё прочее – отставить!
Какой Христос? Какой там крест?!
Отставить! Сказки – не пригодны!
Играет полковой оркестр,
Гремит весёлый марш походный.
Плевать – на холод и на снег!
Сильней
стучи о плац –
и браво!
Отставить плач, отставить смех! –
КРУГОМ! РАВНЕНИЕ НАПРАВО!
… Трубач – играет. Он – привык.
Труба – как скатка полевая.
Мороз – что надо. Рот – в крови.
Двадцатый век.
Тоска такая…
Галапагосская элегия
В подражание и в продолжение
Александру Галичу
Вот и Октябрь наступил уж на свете…
В печке стреляют сырые дрова,
Всё – «по уму». Всё по плану, по смете.
Что ж мне взгрустнулось?
Память о лете?
Откуда свалились внезапные эти –
Чужие – не знаю какие – слова:
ГАЛА… (Прочёл, восседая в клозете?) –
ГАЛАПАГОССКИЕ ОСТРОВА…
Что в них – не ведаю. Где они, кстати?
Я в заграницах – понятно – слабак.
Читатель! Ты умный. Ты в белом халате:
Бехтерев!
Доктор Рагин!
Литвак!
Спой-расскажи: что там – чёт или нечет?
Есть ли там пиво? Растёт ли трава?
А строй социальный? – Кто кого лечит?
И вообще – что это значит? –
ГАЛАПА… (Ах, да едрит… Мучит, хнычет…) –
ГАЛАПАГОССКИЕ ОСТРОВА…
Я не романтик. Куды? Уж под сорок! –
Вкалывай знай да знай наливай!
… Постой!!!
Это, кажется, – новый посёлок…
И надо – всего-то! – сесть на трамвай.
Всех-то делов!
Хрен там Крым, что Кижи те,
Что Валаам или храм Покрова?!
Нынче, товарищ, всё НАШЕ на свете –
Красный – грохочет трамвай – по планете –
Эх, по морям – по волнам…
Где же эти
ГАЛАПАГОСС… (Старшина, подскажите!) –
ГАЛАПАГОССКИЕ ОСТРОВА…
* * *
Здесь не бывает тишины –
В местах – не столь, как молвят. отдалённых…
Гремят минуты, словно батальоны,
Бессонной канонадой
рвутся сны…
Тюрьма. Здесь все поражены, больны,
Отмечены одной бедой и метой,
Охвачены
палящим мраком – этой
Гражданской – нестихающей – войны!
Здесь ты один: ни друга, ни жены.
Здесь мир встаёт на мир,
И брат – на брата,
И каждый пьёт – награда и расплата! –
Смертельный яд познанья и вины…
Один… Как ни кричи, как ни хрипи –
В толпе тюремной – что в пустынном храме…
Из лязгающей кружки – на цепи –
Хватай судьбу – зубами и губами!
Губами и зубами пей до дна
Цикуту дней – настырных, злых, печальных!
– Все на поверку!
… Жизнь. Гражданская война.
Застыл с дубинкой «гражданин начальник»…
И всё же,
Всё-таки –
Опереди тщету,
Не опускай перо: уж поздно ставить точку!
Как подкрепление – в расстрелянную строчку
Добавь одну стопу,
и – перейди черту!
И страшный этот мир пойми и назови,
И Правду поднеси к устам неутолённым…
Смотри:
опять твои восстали батальоны!
Ясна твоя судьба: передний край Любви…
* * *
Время – великого снега,
Глобальной метели,
Время – печати срывать да Судьбу привечать.
Помнишь, как гневно
созвездья осенние
с неба глядели? –
Вот и кружат над тобою… Пора отвечать.
Чем же ты встретишь Судьбу –
Эту маниакальную дуру?
Хватит ли мужества, правды, вина и конфет?
Что там гадать?! –
Расставляй поскорее фигуры,
И выбирай – наплевать на приличия! –
Белый воинственный цвет!
Кто б там ни пел:
дескать, лучше судьбу обойдите…
Кто бы ни куксился –
ВРЕМЯ – переть на рожон!
Пусть в обречённом,
зато королевском
гамбите
Ты проиграешь. Но ты поиграешь ужо!
… Время великого снега,
Пленительной страстной метели:
Смолкнешь, уснёшь ли, воскреснешь –
Метёт без конца
Снежное пламя –
столетия, годы, недели…
С грохотом дверь распахни –
Это небо стоит у крыльца!
* * *
… В степном селе, среди ветров и трав,
На этот мир взирая равнодушно,
Стоит, свой звон за годы растеряв, –
Забытая церквушка.
В ней тишина – пустынна и мрачна:
Сошли святые в шум цивилизации.
Здесь молится наверно лишь весна
Руками озарёнными акации.
И только птицы – всех эпох, времён,
Что поселились в ветхой колокольне, –
Летят над степью, как вечерний звон,
Как долгий звон – старинный и спокойный…
* * *
Фонарь, застенчивый пророк,
Окутанный туманным нимбом, –
Как одуванчик, как пролог
Какой-то сказки анонимной.
Он озаряет бледный дождь,
А дождь на музыку похож,
Точней – на исповедь столетья,
Нет – на полощущее сплошь,
На сорванное междометье –
Из той возвышенной глуши,
Той вдохновенной, лишней, книжной, –
Тем более, что ни души
На мокрой площади булыжной…
* * *
Гортанным голосом, напомнившим весну.
Аллея – без конца, дорога – без предела –
Куда-то в нежность, в жизнь…
Увы, не объясню,
Ах, нет, не передам… И, может, в этом дело
Поэзии – её единственная суть!
… Зелёный семафор, немых костров мерцанье,
И этот дальний звон,
И этот тайный путь –
От рынка шумных слов
к великому молчанью…
* * *
Мы – призраки бывших минут,
Погибших и ввергнутых в бездны.
Доносы на нас бесполезны,
И с обыском к нам не придут…
Валяйте! Вперяйтесь во мглу!
Сжимая надёжную сталь пистолета,
Обнюхивайте следы на полу!
Срывайте зловещую дверь туалета!
… Журчит в унитазы пустынная Лета,
Дымится забытая –
кем?!! –
сигарета,
и чёрная кошка скребётся в углу…
* * *
Пойми: мне страшно возвращаться
В мир, где слова – колокола,
Где страсть и гибель,
смерть и счастье,
Где ты – и сердце и стрела.
В мир –
к той судьбине, к той отчизне,
Где все впотьмах, все – «на зеро»,
Мне страшно возвращаться к жизни.
Мне страшно брать перо.
Домик над степью
… Что – время?
Стоит ли об этом вздоре?
Здесь, на крутом холме,
на диком взгорье –
Таком нечаянном, внезапном, сладком…
Как детский змей, висит над степью хатка –
В дожде дремучем или в дымке синей –
Над степью,
Над станицей,
Над Россией…
Но надобно понять,
Что здесь таится.
Здесь, на высоком взлёте,
над станицей –
Какие неприкаянные песни,
Не вынесшие – жить на ровном месте.
Отчаянные чьи года, надежды –
Что этот дом в
открытом небе держит?
… Брось. Не спеши! Ну что тебе не спится?
Всё образуется, старик,
Всё – объяснится.
Жизнь – посмотри – проста и бесконечна:
Горит в углу, потрескивая, печка,
Внизу гутарят гуси, веет ветер.
Который час? Да кто ж тебе ответит…
* * *
Любимая, ещё не встали травы.
Ещё апрель. Чуть-чуть, едва, слегка.
И в небе тихо – ни грозы, ни славы –
Улыбчивые млеют облака…
Ещё апрель. И я молчу о главном.
О, как светло!
И не болит ничуть –
Знамением твоим самодержавным
Крест-накрест заколоченная грудь.
Ещё апрель. Не август полуночный!
Но, страсть моя,
мой ангел роковой,
но – грянет час
(он грянет!) –
И поймёшь ты:
Твой крест на мне,
мой крест. –
Не только мой!
… Стоп. Замолкаю: все слова – лукавы!
Ещё апрель. Слова, слова, слова!
Спи, нежная, – ещё не встали травы.
Младенческая, разве что, трава…
* * *
Роняет жизнь багряный свой убор…
– Чуть-чуть поднимемся,
И всё, и – дома.
Тебе дорога разве незнакома? –
Каких-то пару тысяч лет с тех пор…
Да, ты права: ни «завтра», ни «вчера»
Не оступись!
Крутой крошится камень.
Ещё чуть-чуть. Темнеет день. Пора!
Смотри: здесь травы – вровень с облаками!
Любимая!
Да, ты права, права…
Вот те руины,
вот она – вершина!
И я молчу
последние слова:
«Всё те же мы,
Нам целый мир – чужбина!»,
И души наши не взлетают ввысь.
Куда ж ещё?!
Здесь
их полёт причален –
Здесь – в дымном небе
медленных развалин,
Чьё имя – сладостное –
ТАНАИС…
* * *
В этой комнате – сумрачно, пусто и душно,
Извивается дым надо мной, как змея…
А на воле – февральская полночь,
и слышно –
Возвращается ветер на круги своя.
Эта ватная, мутная, прелая полночь,
Что бывает раз в год – при царе Феврале, –
Тускловатая изморозь
на фонаре –
Вот такой эту жизнь ты поймёшь и запомнишь.
И простишь, и отпустишь грехи и обиды,
И услышишь, дыханье на миг затая, –
Властный шум и шаги:
знать, из дальней чужбины
Возвращается ветер на круги своя…