Спасти Жигулевский заповедник

Юрий Краснобаев уже пятнадцать лет возглавляет одну из крупнейших в России и сложнейших особо охраняемых природных территорий, получившую не так давно новый, ко многому обязывающий международный статус. Федеральное государственное бюджетное учреждение «Жигулёвский государственный природный биосферный заповедник имени И.И. Спрыгина» – так полностью теперь называется заповедная земля. Но уникальное место на Самарской Луке стало настолько популярным, таким «брендовым», что экологам приходится прилагать немало усилий, чтобы сохранить его природную заповедность. И даже в какой-то мере учиться овладевать «искусством компромиссов» – так, кажется, кто-то из великих назвал политику.

— Юрий Петрович, с недавних пор Жигулёвский заповедник входит в мировую систему биосферных резерватов по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера». Средне-Волжский комплексный резерват – так, вроде бы, это называется? Что дает этот статус заповеднику? В чем отличие от прежнего? Насколько тесно взаимодействие с экспертами уважаемой организации?

— Во-первых, как вы правильно сказали, это статус. Биосферные резерваты, в том числе Жигулёвский заповедник, должны соответствовать международному статусу, определенному документами ЮНЕСКО. Как бы громко это ни звучало, но мы говорим об устойчивом развитии человечества с минимальными потерями для природы. И если Россия взяла на себя обязательства, что биосферный заповедник должен соответствовать этому уровню, – за это она отвечает перед мировым сообществом. И тем самым создается определённая степень защиты для заповедника, для природы. От тех же чиновников, бизнесменов… А что касается взаимодействия – да, оно есть. В этом году наша сотрудница ездила на международное совещание по биосферным резерватам. 7 декабря я побывал в Сочи: Минприроды России собирало руководителей резерватов, чтобы понимать, что государству с ними со всеми делать. 

— А что, государство ещё не понимает, что с ними делать?

— Вообще-то говоря, нет. И я не понимаю (смеётся).

— А как же «степень защиты» – она действительно повысилась? В чём это выражается?

— Появилась определённая защита заповедников, когда дело касается взаимоотношений с субъектами местной власти. Начиная с губернатора и опускаясь ниже по всем ступеням, отношение меняется. Это, кстати, способствовало тому, что при строительстве объектов в Сочи практически не пострадал Кавказский заповедник – он тоже биосферный. ЮНЕСКО, Париж заступился за него перед местными чиновниками.

— Какова судьба поправок в закон об особо охраняемых природных территориях, согласно которым может быть введен запрет на изъятие земли с территорий заповедников? 

— Действительно, предлагается полностью запретить изъятие земель с территорий национальных парков и заповедников под любым предлогом – например, что земли, якобы, утратили природоохранную ценность. Поправки приняты Госдумой, пока в первом чтении. Причём, тот вариант, который безоговорочно ужесточает режим. Во втором, более либеральном варианте, говорилось, что «корректура» территории заповедников возможна, а там уж сами понимаете… Но принят жёсткий: нельзя изымать – и всё!

— Вы думаете, этот закон будет принят окончательно?

— Уверен категорически.

 — Ещё одна старая проблема: предприятия вблизи заповедника. Как руководителя особо охраняемой природной территории вас, наверное, должно отчасти радовать, что в связи с экономическим кризисом закрываются заводы? Скажем, закрылся Жигулёвский комбинат строительных материалов…

— Знаете, у меня двойственное отношение к этому вопросу. В самом деле, десятилетиями идут разговоры о необходимости закрыть на территории Самарской Луки, к примеру, нефтедобычу, карьеры – по закону всё это, по большому счету, запрещено. С другой стороны, я понимаю, что социально-экономическое развитие самого города Жигулёвска невозможно без этих предприятий. А закрыть – людей куда девать? Ещё со времен губернаторства Константина Титова мы по этому поводу не раз встречались, обсуждали на рабочих группах. «А куда людей денете? – спрашивал Константин Алексеевич. – Вы сначала создайте рабочие места с достойной зарплатой…» Вот и нефтяники давно готовы закрыть – они в убыток работают, но их просто сдерживает исполнительная власть: людей-то некуда девать. А создать им места в том же туристическом бизнесе – честно говоря, я очень слабо верю, что чистой воды нефтяник пойдет работать в гостиницу, он просто не умеет это делать. 

  Вчера на заседании комиссий в думе мы обсуждали бюджет города (Ю. Краснобаев — депутат Жигулевской городской думы. – С.М.). Бюджетных поступлений нет – и не на что жить городу. Средства, которые зарабатывает город, – а это лишь 50 процентов от доходов физических лиц, – практически все идут на содержание администрации, думы, муниципальных предприятий. А чтобы хотя бы эти деньги шли, нужны действующие предприятия… Так что я могу и как думец рассуждать. Поэтому я не категоричен. Я за то, чтобы предприятия существовали – но чтобы при этом они становились экологически чистыми. Но в это нужно вкладываться, как-то заинтересовывать предприятия, налогами поменьше давить…

— В одном из интервью вы заметили, что у властей «появилось понимание того, что Жигулёвский заповедник может стать «туристической Меккой» и приносить доход в государственную казну». А действительно ли так важно, чтобы он стал «Меккой»? Как тогда решить извечное противоречие между особым природоохранным статусом – и «заантропогаженностью» территории, как выражаются экологи?

— Не зря же туристический бренд области – сердце и Самарская Лука. Я встречался с разными людьми от нашей областной власти, и они всегда открыто говорят: отечественных гостей, зарубежных нужно везти только на Стрельную гору и в Каменную чашу. По большому счёту, в Самарской области других таких эффектных природных объектов больше нет. Это уже брендовые объекты Самарской Луки. А развивать познавательный туризм – наша обязанность, с 2011 года прописанная в законе. И на научно-техническом совете мы с коллегами приняли решение: из шести экскурсионных маршрутов по территории заповедника, которые были раньше, оставили только эти два – остальные закрыли. Всё, на остальную территорию мы туристов не пускаем! Вы знаете, мы уже начали оборудовать Стрельную гору. И Каменную чашу скоро оборудуем для экскурсий, как только финансы найду. И здесь для нас главное даже не деньги заработать – обустроить так, чтобы люди шли чётко по маршруту. 

  Потребность, конечно, есть, и растет год от года. Сотрите, в 2012 году мы открыли настил на Стрельной. До этого территорию заповедника посещало 4-5 тысяч туристов в год – а в прошлом году посетителей было уже 43 тысячи. В этом году ещё больше выйдет. Денег, конечно, заработаем больше – но уже не справляемся с потоком, придётся регулировать. 

— Наверное, в том числе, и в целях сберечь природный ландшафт?

— Судя по многолетним наблюдениям, с увеличением потока экскурсантов тропы действительно начали «разрастаться». А на закрытых маршрутах – наоборот: и тропы заросли, и зверя стало побольше – его меньше пугают… 

  Вообще, мое глубокое убеждение, что организацией массового туризма и отдых должен заниматься национальный парк «Самарская Лука». Заповедник – это эксклюзив, он не для большого количества людей. 

— Какова ваша позиция по поводу проекта «Жигулевская жемчужина», который вынашивает – и активно презентует и продвигает – региональная власть? Затронет ли он заповедные территории? 

— Я являюсь членом рабочей группы по этому проекту с первого дня, и всё знаю доподлинно. Так вот, мы с коллегами из национального парка добились того, что территория заповедника не затрагивается абсолютно. Разве что, когда построят дорогу от Подгор до Ширяево, это косвенно заповедник затронет… 

  Сейчас, кстати, этот проект затормозился в силу экономической ситуации. Но, думаю, пройдёт Чемпионат мира по футболу – 2018, может, в России появится побольше денег, может быть, к тому времени санкции снимут, — и к этому вернутся. И, как я для себя решил: это неизбежно, мы с этим ничего не сможем сделать, а значит, нам самим нужно предлагать какие-то экскурсионно-туристические программы, чтобы заповедник не оказался изгоем в этой ситуации…

  Нам, в общем-то, некуда деваться. В Жигулях и на Самарской Луке в целом заповедности всё меньше и меньше в – и приходится как-то лавировать. Вот, Стрельную гору отдали, так сказать, на откуп познавательному туризму, Каменную чашу оборудуем – и все, хватит, про остальное просто забудьте. Я вот так решил – и получается, по большому счету. Нужно искать варианты, а не быть упертым бараном, иначе быстро найдут другого руководителя, более сговорчивого.

— Если поговорить об участии в работе местной думы: зачем вам это? Статус депутата на пользу природоохранной деятельности? Муниципальная власть может поддержать заповедник финансово?

— По закону – может. Правда, сейчас ситуация такая, что в городе просто денег нет, Жигулёвск сидит на областных дотациях. 

— Кстати, насчёт дотаций. Насколько мне известно, согласно проекту регионального бюджета (который отражает тенденции федерального) на 2016 год, и без того маленькие затраты на охрану окружающей среды должны быть уменьшены на 20 с лишним процентов. В процентном отношении это, конечно, меньше, чем на культуру и физкультуру, где вообще наполовину срезали, – но тем не менее… 

— Экология, охрана природы всегда была по остаточному принципу. Но это в рамках муниципальных и областных бюджетов. А если говорить про федеральный, конкретно про заповедники и национальные парки, – нам финансирование на 2016 год не сокращают вообще. Не увеличивают, конечно, но и не сокращают. Хотя у других структур, подведомственных Минприроды России, часть денег забрали. 

— О чем это говорит?

— В моем понимании, это говорит о том, что наш президент Владимир Владимирович поездил по заповедникам и…

Понятно: тигры и прочее?

Да-да. И, думаю, не сокращать финансирование заповедников и национальных парков –это его прямое указание.

______________________ 

© Мельник Сергей Георгиевич