Ученые СССР и России, эмигрирующие в США, Европу и Израиль, с тревогой смотрят на Россию. Крупные «реформы» добрались до РАН. Теперь фундаментальные и поисковые исследования больше не будут финансироваться из федерального бюджета посредством федеральных целевых программ (ФЦП). ФЦП сменят гранты, которые ученым придется получать на конкурсной основе у специально созданного Российского научного фонда. Предполагается, что с переходом на гранты повысится эффективность использования бюджетных средств. В 2014 г. предложения об оптимизации системы формирования государственного задания на выполнение работ в сфере науки начали осуществляться ФАНО.
В настоящее время в мире сложились четыре главных центра научных исследований: США (31% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности), Европейский союз (24%), Китай (14%) и Япония (11%). Доля России составляет менее 2% мировых расходов на науку, что уступает вкладу США почти в 17 раз, Европейского союза – в 12 раз, Китая – в 7,5 раза и Японии – в 5,9 раза. Одной из ведущих стран научно-технического прогресса является Израиль.
Согласно Индексу национальных держав (ИНД), издаваемому Фондом исследования национальной безопасности (ФИНБ) на базе мозгового центра Нью-Дели, Израиль достиг рейтинга 32.19 ИНД, что помещает его на десятое место в списке самых мощных стран мира.
ИНД – это количественная оценка силы нации, означающая ее способность влиять на глобальные события. Рейтинг основан на совокупности показателей статистического анализа: экономических, военных, дипломатических, технологических и демографических. Каждый фактор имеет определенный вес, а сводный индекс включает в себя подробный анализ отдельных компонентов. Исследование оценивает Израиль как страну с 8 миллионами жителей, ВВП 272.7 млрд долларов и армией в 176,500 активного военного персонала. Оно также отмечает, что Израиль – 15-й по индексу развития ООН, показывает высокое качество жизни в государстве.
Организация экономического сотрудничества и развития составила «Рейтинг науки, технологии и промышленности 2015». Для сравнения уровня развития науки в странах с разной численностью населения использовали показатель STEM – процентное соотношение выпускников факультетов естественных и точных наук в общем числе выпускников вузов.
Россия заняла 15 строчку на одном уровне вместе со Швейцарией, Японией, Великобританией, Словенией и Чехией. Рейтинг второй раз за его историю возглавила Южная Корея. В России 23% выпускников – с факультетов естественных и точных наук, тогда как средний показатель по рейтингу – 22%.
Первая пятерка стран с наиболее высоким SТЕМ:
1. Южная Корея – 32%
2. ФРГ – 31%
3-4. Швеция и Финляндия – 28%
5. Франция – 27%
Однако, уровень преподавания естественных и точных наук в России остается недостаточно высоким в частности, в области инновационного инжиниринга, и далек от удовлетворения потребности промышленности шестого технологического уклада.
В научно-техническом и экономическом отношении Израиль сделал очередной крупный рывок, приняв из распадающегося СССР большое число ученых и высококвалифицированных инженеров, в том числе из наукоемких отраслей промышленности (включая ВПК). Так, в 1989–1990 гг. в Израиль прибыло более 200 тыс. репатриантов из СССР (лишь за декабрь 1990 г. прибыло 35 тыс. человек). Всего за период «Большой Алии» в Израиль прибыло более 1,4 млн евреев из СССР и СНГ. По данным ЦСУ Израиля от 14 апреля 2013 г., общая численность населения Израиля составила 8 000 018 жителей, из них: евреи – 75,3%, арабы – 20,7%, прочие национальности – 4%. Наличие большого числа ученых и инженеров в любой стране – это лишь часть возможной «эффективной инновационной системы». Но даже наукоемкая Москва со сравнимым по численности населением по многим показателям результативности и эффективности сильно отстает от Израиля.
Израиль находится на переднем крае нанотехнологий и является их главным исследователем на академическом уровне. Более 650 преподавателей и 1200 аспирантов заняты в этой сфере. 200 компаний работают с нанотехнологиями, получено 800 патентов и более 700 статей были опубликованы на эту тему. Одной из ведущих компаний, разрабатывающих новейшие нанотехнологии, является Polymate Ltd., имеющая более 25 патентов в этой области, а ее сотрудники опубликовали по этой тематике более 30 статей в международных журналах.
В России пытаются найти свой особенный путь модернизации экономики.
На прошедшем II конгрессе «Инновационная практика: наука плюс бизнес», его устроители определили его цель – повышение экономического эффекта от инвестиций в науку и образование. Однако, заявленная цель была «торпедирована» выступлением Виктора Вексельберга, главы проекта Сколково, который сказал, что он категорически против «жесткой» привязки экономики к инновационному творчеству. Такая модель не работает, это «не летает», говорит Вексельберг.
Новым, уже третьим в России проектом, является создание научно-технологического домена Московского государственного университета им. Ломоносова. Виктор Садовничий, ректор МГУ, в своем выступлении сказал: «Впервые в истории российского образования, а, может, и России в целом, мы задумали проект, который отличается по задумке от привычных подходов, потому что если нет – то лучше купить за рубежом, чем повторяться. Мы построили научный парк МГУ – в нем более 100 фирм, там работает более 1000 аспирантов и студентов.
– В долине планируется организовать различные кластеры: биотехнологии, биомедицина и медицина, кластер нанотехнологий и новых материалов, кластер информационных технологий, кластер робототехники, техники специального назначения, кластеры космоса, кластер наук о Земле (исследования запасов сырья, Арктика, Сибирь) и, конечно, кластер гуманитарных исследований и когнитивных наук, – рассказал ректор. – Мы хотим сосредоточить в долине уникальный потенциал Московского университета (50 тыс. студентов 5 тыс. аспирантов и 10 тыс. кандидатов и докторов наук) и наших главных заказчиков – корпораций и бизнеса. Но мы не ставим задачу делать здесь бизнес – нам важна «аура» университета. Что и как сделать так, как никто не смог сделать до нас – над этим сейчас постоянно работает группа из 100 человек, мы приступаем к проектированию проекта. Начать через месяц полномасштабное проектирование и через год – строительство вот такие сроки мы ставим перед собой.
– В отличие от США и Израиля, в России «опыта прямого воздействия университетской науки на экономику у нас нет – пусть по ряду объективных причин, но нет. Поэтому очевидно предполагается, что долина станет локомотивом такого вторжения науки в экономику. В частности, для этого в долине намечено установить «вычислительный локомотив» – самый мощный в мире университетский суперкомпьютер «Ломоносов». Однако проблемы использования суперкомпьютеров в России имеют свои особенности, из-за которых стоимость утраченных нами отечественных суперкомпьютетров БЭСМ-6 и Эльбрусов оказывается несопоставимой с затратами на освоение новых, американских машин – что приводит зачастую к тому, что драгоценные «мозги» просто простаивают – в целях экономии электроэнергии!
Выступивший на этом форуме Владимир Миловидов, вице-президент ОАО «НК Роснефть» подчеркнул: «Сегодня система предполагаемой научно-технологической долины МГУ состоит из четырех «И»: исследователей, индустрии, инвесторов и инноваторов. Мне кажется, здесь не хватает одного главного «И», которое все эти четыре должно объединить. Как мне кажется, вот это «И» расшифровывается, как «информация». Мне кажется, конечно, те вещи, о которых здесь говорится, очень важны, но любая такая система будь то долина, Анти-полис во Франции или наше Сколково – это, в конечном счете, экосистема знаний, которая притягивает очень разных людей, начиная от студентов и кончая крупными компаниями-заказчиками. Поэтому, мне кажется, это совместное, заинтересованное объединение всех участников, их называют стейкхолдерами – будет правильным на ниве создания экосистемы знаний, вот этой информации, организованной, систематизированной, вращающейся внутри этой долины. Но несистематизированная информация мало кого притягивает, она превращается в информационный шум и только отпугивает. Если же эта информация организована, систематизирована, она превращается в экосистему знаний, а знания начинают притягивать, знания начинают интересовать стейк-холдеров.
Бывает так: крупная корпорация – потенциальный заказчик какой-то разработки – для самой себя не может до конца понять смысл, определиться – что заказать и собственно говоря, с каким именно заказом войти на рынок. Когда речь идет об объединении усилий, для корпорации важно, что она может от этого объединения получить. Понятно, что при этом возникают сложности общения. В результате общение превращается в то, во что, к сожалению, сегодня традиционно и превращается: приходят кипы различных предложений, инициативный проект такой, инновационное предложение другое… Начинаешь разбираться – и понимаешь, что за этим стоят весьма приблизительные представления – вообще о цели такого начинания. Однако тех, кто отказывается от таких инициативных, инновационных предложений, записывают в ретрограды, а инициативная сторона, в случае отказа, обижается, что их не услышали, замыкаются в себе. В результате – теряют все!
Как может возникнуть связь – посредством спорта, посредством совместного проживания в соседних домах, путем наличия совместных каких-то идеалов или критериев, или какой-то инфраструктуры, неважно. Для каждой страны свой путь – необязательно повторять строительство гольф-полей под Ниццей, у нас другие обстоятельства. Если для них гольф-клуб или футбольное поле сыграло роль инфраструктуры обмена знаниями, знакомства и обмена информацией, то у нас это общее может быть что-то другое, но это должно быть обязательно. Должна быть инфраструктура, направленная на обмен информацией, создания новых знаний, генерацию этих знаний. Причем заинтересованность в их создании, мне кажется, является самым главным фактором. В результате не по какому-то принуждению, а просто и естественно это подтянет крупные компании к сфере создания знаний».
Еще один выступивший на форуме, Евгений Кузнецов, вице-президент РВК, заметил: «Основной мотив, который я видел у русских профессоров в Америке, он следующий. Они практически все работают во второразрядных американских университетах. Они не могут пробиться через конкуренцию в топовые университеты. У них все нормально с зарплатой, у них все нормально с карьерой, со статьями. Но сервиса, который бы им позволил максимально эффективно реализовать себя, второразрядные университеты не имеют. И поэтому их карьера заведомо бледнее и хуже, чем у того, кто пробился и зацепился за MIT.
Университет – чрезвычайно мощная структура, чрезвычайно мощный проект, чтобы привлекать к себе звезд, и если он скажет всему миру, что талантливый исследователь будет в нем настолько эффективно окружен необходимыми сервисами, что он сможет быстро писать что-то и привлекать деньги, и создавать показы, туда будет очередь – конкурс среди выдающихся мировых ученых. Университет – это бизнес, конкурирующий на глобальном рынке талантов. Про это надо помнить. Все остальное – это частности».
В заключение форума выступил Андрей Фурсенко, советник президента РФ. Он сказал: «Вопрос очень интересный и, если попытаться упростить его до предела, то он стоит таким образом: университет для долины или долина для университета? В каком смысле? Конечно, все это связано. Конечно, это вопрос, который две стороны усиливают друг друга. Но все-таки. Если мы делаем упор на то, что долина – это все-таки, в первую очередь, целью имеет повысить привлекательность университета, как еще один инструмент. Долина создает условия для университетских выпускников, профессоров, как еще один инструмент – это одно. Если мы говорим, что на сегодня долина – это новый инструмент развития, который возникает и который, в некотором смысле, равноправен по отношению к университету – это другое. Я хотел бы, чтобы эти вопросы не обижали ни университет, ни долину. Это развилка.
Мы использовали инструменты голосования и блиц-опрос. И если голосование дало равные количества голосов за обе постановки вопроса, то блиц-опрос показал, что все-таки доминирует понимание долины как инструмента, который направлен на усиление университета, и является обслуживающим для университета, и в таком виде, по крайней мере большая часть тех, кто выступил, видят миссию, роль долины.
Однако возможны и другие варианты. Анти-полис превратился в самостоятельный институт, который играет очень значимую роль в развитии не только инноваций, но и науки во Франции. У нас такие вещи возникали, у нас же возник Московский физтех, в свое время отпочковавшись от МГУ. Возникла достаточно нетривиальная, оригинальная система, она отличалась от МГУ-шной структуры университета, это была советская социальная инновация.
Рассуждая, кто и на сколько лет отстал или вырвался вперед, я вспоминаю комментарий одного приятеля, который говорил: «Не надо бояться, что кто-то далеко ушел вперед, когда он будет возвращаться, мы опять окажемся первыми». Поэтому тут очень важно понять, куда мы двинемся дальше».
Возможно, создание научно-технологической долины МГУ и позволит отказаться от идеи импортозамещения, и станет основой реального кластера прорывных технологий VI технологического уклада. Хотелось бы на это надеяться. Но упадок науки в России зашел достаточно далеко, и мне кажется, настало время подумать, как это преодолевают, например, в Китае. Нужно также подумать о системном привлечении ученых-соотечественников из-за рубежа, ибо без их опыта и их уже изменившейся ментальности, прорывных индустриальных технологий не создать. Кроме того, такие специалисты имеют огромный опыт международной научно-технической кооперации, например, участия в программах типа европейской «Horisont». России надо создать аналогичные программы с университетами и исследовательскими центрами за рубежом с участием ученых-соотечественников.
Примечание: Статья публикуется в сокращении
____________________
© Фиговский Олег Львович