Ноктюрн для птицы
* * *
О время наше, бег твой быстротечен,
И оглушителен твоих событий шум…
Вдыхаю горький дым былых отечеств,
Их поражений пепел ворошу.
Не учит время опытом былого,
Хотя свежо предание о том,
Что на Земле был Рай. И Бог. И Слово.
И был Потоп. – Но это о другом.
* * *
Не найти никого – днём с огнём,
Кто сродни был бы ясному свету.
В неизбывной печали о Нём
Бог во тьму повергает планету.
Светоч гаснущий сводит с ума,
Исчезают последние блики…
Но, чем гуще грядущая тьма,
Тем светлее античные лики.
Не спрашивай
Не спрашивай, откуда горечь слов?
Об этом я не ведаю сама.
Где безмятежность юношеских снов?
Где цвет кудрей, что всех сводил с ума?
Не спрашивай! – Клонится голова
От горьких дум и от дурной молвы.
Стою и ни жива, и ни мертва,
С глазами цвета выжженной травы.
Господь другого мира нам не дал
Мечтой напрасной разум поманил.
А век-торгаш нас в розницу продал,
И душу на удушье подменил.
Везде, куда ни глянь, одно и то ж:
У власти прощелыга держит кнут.
А если кто-то на Христа похож,
То продадут его или распнут.
Не спрашивай! Как ураган степной,
Ответ хлестнёт жестокой правдой слов –
Внезапный, будто выстрел за спиной,
Тревожный, будто звон колоколов.
Послание в рай
Белый буйвол и синий орёл, и форель золотая…
Б.Окуджава
Вам, должно быть, теперь хорошо –
Ни пальбы, ни гульбы, ни скандала.
Век чумы и холеры прошёл,
Обожжённый, как днище мангала.
Революций и войн ореол
Обернулся терновой короной.
Белый буйвол и синий орёл
Отреклись от земли разорённой.
Обратясь на иконы лицом,
В тёмных душах мы Бога не ищем.
Иже с Сыном и иже с Отцом,
Прячем ножички за голенищем.
На Земле то Чечня, то Майдан –
Звон мечей гладиаторов Спарты…
Лихолетья слепой ураган
Снёс полмира с потрёпанной карты.
В райских кущах покой, благодать –
Парадиз в золочёном багете,
Но не время ещё умирать –
Зло гуляет по грешной планете.
Потому нам и снятся порой:
Ключ к воротам от светлого рая,
Белый буйвол и синий орёл,
И – в мерцанье – форель золотая.
Райские яблочки
Не дорóгой брела – обочиной,
Не в строю – а так, стороной…
Грызла яблочки с червоточиной,
Щедро взращенные страной.
Ах, страна – сторона восточная!
Дым отечества. Гарь и чад.
Райских яблочек червоточины
До сих пор на губах горчат.
* * *
…пятизвёздное кочевье
Валерий Рыльцов
Сквозняки пятизвёздных кочевий
Над песчаным свистят пятачком,
Выдувая сыновне-дочерний
Смысл в понятиях: Родина, Дом.
Здесь искали мы воли и доли,
Лопоча на чужом языке,
Рассыпаясь кристаллами соли
В европейском промытом песке.
Врозь – во многоязычном смятенье –
Мы родную коверкали речь,
Потеряв наше предназначенье,
Перепутав – что жечь, что беречь.
Здесь раскинут шатры бедуины,
Здесь, где храмы стояли вчера, –
Станут земли подобием глины,
Станут книги добычей костра.
Минаретов воинственных дула
Прорастут, в небеса устремясь,
И померкнет, чураясь разгула,
Золотая славянская вязь…
Но, сдаётся мне, в отблеске майском,
Сто ли, триста столетий спустя,
Колокольчиком звякнет валдайским
В кочевой колыбели дитя.
Ноктюрн для птицы
Лиле Ракевич
То не ветер в трубы дует,
Норовя попасть в минор,
Это недруг мой колдует –
Чёрный маг, злодей и вор.
Вздорной кликою над крышей
Разметалось вороньё.
Но сквозь хриплый гомон слышу
Тихий стук в окно моё.
Тень крылатая качнулась,
Отворить окно спешу –
Птицу позднюю, ночную,
Запоздалую впущу.
Напою, насыплю зёрен,
Травы к ранам приложу.
Путь на чистые озёра
На рассвете укажу.
Возвращайся в эти стены,
Зимовать теплей вдвоём.
Для тебя горит нетленный,
Огонёк в окне моём.
Прогулка
Соседка с собачкой идут по проулку:
Соседка собачку ведёт на прогулку.
В изящной перчатке соседки рука
Уверенно держит кольцо поводка.
За ними шагаю и я по проулку:
Я с тенью своей выхожу на прогулку.
И тоже в изящной перчатке рука,
Но тень моя движется без поводка.
* * *
ты видишь меня
сквозь затемнённые стёкла
твоей дорогой машины
сквозь объектив модной камеры
сквозь мутное дно пивной кружки
и обложку порножурнала
но если б ты мог меня видеть
как видит по утрам моё зеркало
без грима и без украшений
как видит смятая ветка сирени
которую я подобрала
на раскалённом асфальте
как видит меня
старинная чашка
я пью из неё в одиночестве кофе
и думаю о художнике
изобразившем дивную птицу
на тонком фарфоровом донышке
как видит полночная сигарета
дрожащая в пальцах
когда я стою у окна
открытого в небо
и молча молюсь за живых
и за ушедших
как видит перчатка с левой руки
а с правой я потеряла
так и ношу только одну
эти перчатки мне подарил
тот, кого я любила
как видит видавшая виды монетка
которую я привезла издалёка
иногда я гадаю на ней – «орёл» или «решка»
если б ты мог меня видеть
глазами одушевлённых вещей
то мы бы с тобой не расстались
* * *
Мой светлый Ангел, ты зачем ко мне?
Не расправляй светящиеся крылья –
Они угаснут под слоями пыли
На этой заземлённой глубине.
И не касайся сердца моего
Такою совершенною рукою,
Такою нежной, неземной такою,
Какой достойно только Божество.
Здесь, в погребах земного бытия
Тебе не выжить без небес и света,
А я уже привыкла к жизни этой,
Привыкла, что мы порознь – ты и я.
Тебе – вершить небесный твой балет,
Мне – золушкой служить мостов горящих,
Таких воздушных и ненастоящих…
Тебя привлёк обманный этот свет.
Не для тебя сожжённая страна –
Лети, любимый, молодой, красивый…
Хранимая твоей небесной силой,
Мой путь земной осилю я одна.
* * *
Мне теперь всё равно – всё, что было.
Мне теперь все равны – все, кто был.
Я не помню, кого я любила,
Кто меня – молодую – любил.
Отпускаю румяное лето –
Мне понятней и ближе зима.
Отчуждённые звуки кларнета
Не для сердца звучат – для ума.
И маэстро, седой от заботы,
За пюпитрами прячет глаза,
Прячет скрипку в футляр, прячет ноты…
Повторить увертюру нельзя.
Ни тоски, ни печали, ни боли,
Ни записки: «Прощай и прости.»
Да и грусти осталось не боле,
Чем шагов на исходе пути.
* * *
Листаю дни моей – ещё открытой – книги,
Мелькает список стран, событий, судеб, лиц…
Пока не прерван в ней ход жизненной интриги,
Но тонок правый пласт оставшихся страниц.
_______________
© Ивлева Татьяна