Именно такой она и была для фронтовиков, та великая Победа, которой скоро 60 лет. Мы склоняем перед ними головы. Мы с детства знаем: все, кто вложился в нее, за ценой не стояли. Те, кто оплатил ее самым дорогим – жизнью – обрели бессмертие. Тем же, кто дошел до победного конца, выпала скорбная, но почетная роль душеприказчиков погибших. Чтоб потомки помнили. Чтобы чтили, оберегая покой павших. Чтобы не повторилось…

Но оказалось, что не каждому убеленному сединами ветерану под силу столь тяжкая ноша: до последних своих дней без какой-либо корысти распоряжаться чужим бессмертием. Пример тому – история с перезахоронением останков Героя Советского Союза, уроженца села Васильевка Ставропольского района Самарской области Евгения Никонова. Паренька с Волги, принявшего мученическую смерть в Прибалтике в самом начале Великой Отечественной и ставшего для нескольких поколений россиян настоящей легендой.

Хроника признания

Евгений НиконовИз наградного листа на торпедного электрика линкора «Минск» Евгения Никонова – краткое изложение личного боевого подвига:

«В августе 1941 года, в период ожесточенных боев с немецкими захватчиками за столицу советской Эстонии город Таллин, матрос Никонов добровольцем ушел на сухопутный фронт. Действуя в составе сводного отряда моряков Краснознаменного Балтийского флота, проявил себя умелым и храбрым разведчиком. 19 августа 1941 года, когда бои разгорелись на ближних подступах к городу, Никонов, несмотря на ранение, отказался уйти в госпиталь и возглавил группу разведчиков, которой было поручено разведать силы и намерения противника в районе хутора Харку волости Кейла. Из показаний очевидцев (бойцов сводного отряда – краснофлотцев Корнеева и Сумочкина, политрука этого же отряда Шевченко) и допроса захваченных впоследствии пленных установлено, что, выполнив задание, собрав нужные сведения, глубокой ночью Никонов возвращался в отряд, но был обнаружен немцами и тяжело ранен. Истекающего кровью, в бессознательном состоянии, его захватили фашисты. Они привели Никонова в чувства и стали выпытывать сведения о численности и расположении советских войск. Никонов молчал. Его зверски били, кололи штыками, но он молчал. Обозленные стойкостью советского моряка, фашисты привязали Никонова к дереву и разожгли под ним костер. Но и эта чудовищная пытка не сломила мужества патриота. Он не сказал врагу ни слова и только перед смертью крикнул: «Товарищи, отомстите!» Его крик был услышан бойцами отряда, которые бросились в атаку и выбили немцев из хутора. На окраине хутора под догоравшим деревом они обнаружили обугленный труп Никонова, изрезанный штыками, с выколотыми глазами. Комсомолец Евгений Никонов до конца остался верен советской родине, военной присяге. Своей геройской смертью он сорвал план немцев по внезапному разгрому отряда и захвату Таллина. Его подвиг – образец воинской доблести, мужества, бесстрашия».

Этот документ появился в мае 1951 года – через десять лет после гибели Никонова. А звание Героя Советского Союза ему присвоили в сентябре 1957-го. Почему так поздно? Почему на признание подвига потребовалось столько времени? Потому что – война. И то, что его имя не затерялось в бесчисленных списках павших или пропавших без вести, можно объяснить только чудом. Все по той же причине: шла война. Известно, что политрук Григорий Шевченко, бросившийся на зов Никонова вместе со своим отрядом (нет, не зря их называли «черная смерть»), без труда опознал Евгения в обезображенном краснофлотце. Но в том же бою Шевченко был сам тяжело ранен в ногу, перенес ампутацию, долго скитался по госпиталям. Донесение о подвиге торпедного электрика с линкора «Минск», отправленное политруком из-под блокадного Ленинграда, погибло в море. Но еще в 1941 году наши боевые корабли обошла «безымянная» листовка с изображением казни неизвестного матроса, нарисованная фронтовым корреспондентом, – «Запомни и отомсти!». И лишь весной 1943 года, когда она попала в руки Шевченко, весь Балтийский флот из своей газеты узнал имя дотоле безымянного героя.

Известный солдат

В новом издании плаката Политуправления Краснознаменного Балтфлота уже подробно, в холодящих душу деталях описано все, что случилось на хуторе Харку. Здесь же отмечено и первое посмертное признание подвига: «В память о погибшем герое-балтийце присвоить первому торпедному аппарату линкора “Минск” имя Евгения Никонова». Тогда же, в 1943-м, минный тральщик, носящий имя Никонова, появился на Северном флоте. Имя матроса навечно занесли в списки одной из частей дважды Краснознаменного Балтийского Флота, золотом высекли на стене Военно-морского музея в Ленинграде. А уже после войны присвоили нескольким мирным судам: морскому теплоходу и волжскому нефтетанкеру.Никонов (слева) с другом Сергеем Жаворонковым

Наконец пришло время «сойти на берег»: в 50-е годы имя Никонова начали присваивать городским улицам, школам, пионерским лагерям. В том числе – и прежде всего – в Таллине, где еще с довоенных времен находилась главная база Балтфлота. 19 марта 1951 года горисполком Таллина принял решение переименовать одну из старых улиц города, Соо (говорят, теперь ей вернули старое название – С.М.), в честь героя. Этим же постановлением было удовлетворено ходатайство командования Балтийского флота: отвести в районе парка Кадриорг место для сооружения памятника. Вскоре останки Никонова, покоившиеся на хуторе Харку, торжественно, со всеми почестями были перезахоронены в живописнейшем месте таллинского парка, на горе Маарьямаа. Над могилой воздвигли памятник: матрос-балтиец в плащ-палатке, с автоматом и биноклем в руках. Туда же перевезли обожженный, казавшийся безжизненным вяз, на котором сожгли Никонова. Существует легенда, что ским школьникам, взявшим шефство над могилой, со временем удалось оживить умерщвленное огнем дерево…

Эстафету увековечения приняли и места, в которых рос Евгений, – появились улицы его имени в родном селе Васильевка и в Нижнем Новгороде, в котором он жил в предвоенные годы (и куда писал из Кронштадта в разгар финской кампании своему другу Сергею Жаворонкову: «Не пришлось мне воевать, но думаю, что могу пригодиться и я»). И, конечно, в соседнем с Васильевкой Тольятти: в ноябре 1958 года улица Флотская была переименована в улицу Никонова.

Хроника забвения

По воспоминаниям родных Никонова, когда-то дом в селе Васильевка, в котором рос Евгений, был одним из самых добротных. Сегодня он просто-напросто заброшен, хотя еще несколько лет назад местные власти грозились сделать в нем музей легендарного односельчанина. Не уберегли земляки и богатейшую экспозицию музея Никонова в васильевской школе…

Пожалуй, единственное место, где память о герое до сих пор по-настоящему жива – школьный музей тольяттинского лицея № 19. Его внештатный хранитель, завуч Надежда Невпряго уже много лет по крупицам собирает материалы о Никонове. С его именем на устах здесь выросли сотни учеников. Но объяснить, что же случилось на эстонском хуторе в страшном августе 1941-го, до конца не может даже она. Да и кто может? «Наверное, его товарищам повезло больше, потому что они сразу были убиты и не перенесли таких чудовищных мучений, которые превратили Никонова в героя, – рассуждает Надежда Нефедовна. – А ведь все мы не знаем, герои мы или не герои, не знаем, как поведем себя в экстремальной ситуации, насколько хватит наших нравственных сил – быть человеком до конца своей жизни…»

Существует, по меньшей мере, с десяток версий трагедии на хуторе Харку. Порой с такими вычурными деталями, которые противоречат любой логике, и с явными, вопиющими умолчаниями… (благо, свидетелей нет: ведь все трое разведчиков погибли). Например, у нас было принято считать, что эстонский народ просто боготворил «освободителей» из Советского Союза, к которому «добровольно» присоединился перед войной. Теперь мы знаем, что это присоединение – результат сепаратных торгов Сталина с Гитлером, а эстонцы в большинстве своем не скрывали своего истинного отношения к этой циничной сделке. Так вот, до сих пор была одна версия: Никонова казнили рвавшиеся к Таллину немцы. И мы верили. Верил, наверное, и ветеран Великой Отечественной Валентин Михайлович Носков – старейший тольяттинский журналист, один из создателей документального фильма «Евгений Никонов», снятого еще в 1970-е годы. Но вот что он рассказывает:

– В 1971 году, когда собирался материал для фильма, нам нужно было найти кадры первых дней войны: как под Таллином готовится оборона. В ЦК комсомола Эстонии нам пошли навстречу. В киноархиве мы нашли что нужно. Там же видели кадры, как немцы входят в Таллин, как их встречают с цветами, как молодые девчата бросаются к танкам. Но об этом мы ни словом нигде не обмолвились. Нельзя было, что вы! Да и кадры эти не пропустил бы никто. И в наградном листе, и в музее, и у нас – везде был единый текст о Никонове… Слышал я и версию, что он попал не к немцам, а к эстонским националистам, которые служили гитлеровцам. Они во сто крат жестче относились к нашим, чем те же немцы. Но свидетелей на хуторе мы так и не нашли. Правда, местные говорили, что в то время, когда все это случилось, на хуторе Харку не было регулярных частей немецкой армии…

Версии о том, что с Никоновым расправились эстонцы, не склонен доверять другой тольяттинский ветеран, участник освобождения Таллина Георгий Иванович Иванов (герой нашумевшего в конце 80-х фильма «Сталинист Иванов», снятого документалистами Самарской студии кинохроники). По его словам, печально знаменитая эстонская 20-я дивизия СС, – в которой действительно служили каратели, прославившиеся своими жестокими расправами над русскими и эстонцами, подозреваемыми в связи с советской властью, – к тому времени еще не была сформирована.

А вот эстонский народ, по мнению ветерана, в большинстве своем настроен пророссийски.

«Если сейчас ввести туда войска и арестовать всю властвующую группировку, 90 процентов рядовых эстонцев проголосуют за присоединение к России», – утверждает несгибаемый сталинист, сторонник решения межнациональных конфликтов массовыми расстрелами. В ностальгии эстонцев по былому его убедили впечатления от поездки в Таллин для перезахоронения останков Никонова, инициатором которого он выступил летом 1991 года, когда из Эстонии пришло известие, что могила Никонова в парке Кадриорг сровнена с землей и рука вандала подбирается к памятнику.

«Неужели мы позволим еще раз казнить нашего земляка?» – заявил тогда Иванов на митинге ветеранов. И возглавил комиссию по перезахоронению.

Жить по лжи

Само перезахоронение состоялось весной 1992-го, и об этом тогда много писали. Был открыт счет, и люди жертвовали на благое дело.

Но, как выяснилось из разговора с Георгием Ивановичем, ветераны донесли тогда людям далеко не всю правду. В тольяттинской прессе не писали, например, какие огромные суммы запросили эстонские власти за разрешение перезахоронить останки Евгения Никонова и за памятник. «Это культурная ценность, ответили нам, и даже заявили, что голова выполнена не с Никонова, а с Георга Отса, – рассказывал позднее Иванов. – А через неделю таллинские товарищи сообщили нам, что памятник свалили, голову оторвали, надругались и увезли»…

Не писали о том, что гроб с прахом пришлось вывозить под покровом тайны и отправлять на родину, как ныне отправляют «груз-200» – на военном самолете, принадлежащем Балтфлоту.

Но главное – не писали, что же на самом деле привезли тогда из Таллина и перезахоронили при стечении народа на васильевском кладбище. Жители Васильевки и Тольятти до сих пор наивно полагают, что ветераны спасли от поругания останки героя. Но это неправда. И с этой неправдой связана почти детективная и весьма некрасивая история.

Со слов Иванова, когда тольяттинские гонцы (при поддержке командования морской базы и таллинских товарищей) в условиях глубочайшей конспирации стали раскапывать место в парке Кадриорг, где, по их предположению, должны были покоиться останки Никонова, в могиле не оказалось ничего. «Гроба не оказалось, и во избежание стихийного митинга они приняли решение взять как прах часть этой земли. И действительно, привезли не останки», – признался мне спустя несколько лет после этих событий Иванов.

Мало того: глава комиссии по перезахоронению утверждал, что своими глазами видел гроб с останками. Некие эстонцы «в штатском», взяв слово никому ни о чем не говорить, отвезли его в один из таллинских подвалов и показали дубовый гроб, по всем признакам – Никонова (ведь в парке Кадриорг в свое время героя похоронили со всеми почестями). И предложили Иванову сделку: вернуть останки земляка, если бывший воин покажет место массового захоронения эсэсовцев из 20-й дивизии, расстрелянных после взятия Красной Армией Таллина (которое он действительно знает, поскольку служил при штабе 8-й армии, бравшей город, и подвозил к месту расстрела эстонцев горючее). Как только это условие будет выполнено, эстонцы сами, за свой счет привезут останки русского матроса.

Как заявил Иванов, он решил не «поддаваться на провокацию». И получил в этом поддержку райкома РКП, в который тогда входил: «Мне посоветовали не будоражить общественное мнение».

В итоге кости зверски замученного нацистами Евгения Никонова так и остались где-то там, в таллинском подземелье.

А помнится, на митинге в 1991 году, благословившем перезахоронение геройски погибшего земляка, именно Иванов заявил, что знает точно, о чем думал герой «в последние минуты своей недолгой земной жизни». Я же точно знаю, о чем Никонов не мог и помыслить – о том, как обойдутся с его бессмертием.

__________________________
© Мельник Сергей Георгиевич