В минувшем сезоне в Театре наций наконец завершилась реконструкция, и коллектив под руководством Евгения Миронова впервые за долгие годы играл спектакли не на арендованных площадках, а в своем здании. Помимо громких московских премьер, в жизни театра было еще одно важное событие: в десятый раз прошел фестиваль театров малых городов России – единственный в стране форум, на котором обсуждаются не только проблемы драматического искусства, но и культурная жизнь глубинки. О том, почему отечественная культура держится на энтузиастах, Евгений МИРОНОВ рассказал в интервью «НИ».

 

— Евгений Витальевич, вы часто встречаетесь с артистами и худруками в провинции — картина, как на ладони. Вы можете назвать проблемы, которые мешают тому, чтобы в маленьком городке появилось большое искусство?

— Наверное, об этих проблемах гораздо лучше меня рассказали бы люди, которые работают в маленьких городах. Они вас засыпят проблемами. Но дело не в жалобах, а в том, что ситуация с театрами в регионах – на уровне выживания. Взять хотя бы зарплату. Например, в Пермском крае, в драматическом театре города Лысьва (на его базе фестиваль проводится в четвертый раз. – «НИ»), зарплата артиста составляет несколько тысяч рублей. И это – в одном из лучших театров малой России. 

— В каком смысле «лучших»?

— В смысле технического оснащения (в театре прошла реконструкция), там хороший уровень спектаклей, и они пользуются спросом у зрителей. Но при столь мизерных зарплатах цены в городе почти не отличаются от столичных. Когда я ехал туда, забыл в Москве пену для бритья, но зашел в местный магазин и ужаснулся: она стоит всего лишь на пять рублей дешевле. Иными словами, каким способом заманивать в Лысьву молодых специалистов, непонятно. Никаких социальных выгод и привилегий  ждать не приходится. Кроме того, нет жилья, нет общежитий. Пять квартир, которые много лет назад Пермское отделение СТД помогло купить лысьвенцам, давно уже заняты нуждавшимися, а другой жилплощади у театра в резерве нет и не предвидится.

— Во многих городах положение еще хуже.

— Я не люблю драматизировать ситуацию, но есть в глубинке театры, где артисты, простите, справляют нужду за занавесом в ведра, потому что в здании нет элементарных удобств. И несмотря на это они ставят «Сон в летнюю ночь» или «Ромео и Джульетту». А затем привозят спектакли на фестиваль, и вдруг выясняется, что даже в таких нечеловеческих условиях может родиться весьма интересная постановка. Культура в российской глубинке держится на энтузиастах. И местные власти слишком часто оказываются глухи к ее проблемам. У меня вообще ощущение, что некоторые чиновники ходят в танковых шлемах – до них очень трудно докричаться.

— И ладно бы речь шла о двух-трех проблемных регионах. Насколько я знаю, в малых городах России порядка двухсот театров…

— Совершенно верно. А это уже целый пласт отечественной культуры. И если вспомнить историю, то ведь не только на Арбате, Чистых или Патриарших прудах страна прорастала талантами. Сколько блестящих подвижников в провинции! И сегодня мы перед ними в большом долгу, потому что они остались на своей малой родине – не уехали в столицу и делают все, чтобы сохранялись эти островки творчества. Но не все, от кого зависит судьба театров, понимают, для чего вообще нужно драматическое искусство. Некоторые уверены, что театр должен заниматься легким репертуаром, дешевыми комедиями – чтобы публика пришла посмеяться и не задумывалась ни о чем более глубоком. Лично меня такие суждения очень тревожат, поскольку полноценную личность из человека делает не кассовая комедия, а настоящее искусство – драма, книги, живопись, кинематограф… 

— Кстати, вы вот говорите про энтузиастов, которые остаются в своих городках, но тут ведь еще и другая проблема – как распорядится своим талантом. Например, если бы вы в свое время не приехали в Москву и не дождались Табакова на служебном входе МХАТа, — страна и не узнала бы о Евгении Миронове…

— Я поджидал Табакова и старался в эти считанные секунды сказать ему, что я из Саратовской области, лишь потому, что он мог меня понять и услышать. А как быть тем ребятам, которые не собираются ехать ни в какую Москву, но готовы всерьез поддерживать культуру собственного региона? Увы, им приходится порой годами обивать пороги, бесконечно сетовать на нехватку техники, творческих кадров, площадок, денег и многого другого.

Я на собственном опыте знаю, как важна для человека первая встреча с искусством. В нашем городе Татищево Саратовской области не было театра, был только клуб и самодеятельный коллектив. И я, будучи школьником, пришел туда, где за массивным столом сидела томная женщина с сигаретой в зубах. «Повернись», — сказала она мне басом. Я повернулся. Дама глубоко затянулась: «Слушай меня, мой мальчик, ты никогда не будешь артистом. Но это ничего не значит. Ты будешь участвовать у меня в самодеятельности». И дала мне роль Черта в уличном шествии, посвященном проводам Масленицы. Спектакли она не делала, ей было некогда, но для городских праздников, видимо, старалась. Когда я пришел к ней во второй раз и спросил: «А где же текст роли? Какие слова нужно произносить?», — женщина снова глубоко затянулась и сквозь дым процедила: «Импровизация».

Я не терял надежды, ведь было, к чему стремиться: среди персонажей этого праздника мне запомнился, например, Лель, который являлся настоящей звездой, поскольку произносил какие-то слова. А я попал в компанию бессловесных чертей, Кикиморы болотной, но очень ответственно подошел к первой роли: пришел заранее, загримировался, позвал родственников и одноклассников – праздник проходил на центральной площади перед памятником Ленину. Дали старт – мы вылетели со свистом, и я гордился тем, что замыкаю эту праздничную колонну. Но радость моя продолжалась недолго: мы так стремительно промчались мимо площади, что опомнился я уже в гастрономе, где был вино-водочный отдел, и вся нечистая сила тут же бросилась к витринам со спиртным. А через несколько минут я вместе с ними отметил на пеньке свою премьеру.

Это я вам рассказываю печальный опыт. На самом деле, подобный «дебют» может на всю жизнь оставить след — вызвать отторжение к искусству.

— А как Театр наций поддерживает «региональную» культуру?

— Проектов много. Мы стараемся делать все, что в наших силах. Например, посылаем молодых режиссеров попробовать себя в малых городах, для того, чтобы они не стояли в очереди в столичные театры, а могли уже с первых дней реализоваться. Это прекрасная практика: новоиспеченные режиссеры тем самым шлифуют свое мастерство, а местные театры получают колоссальную подпитку – ведь к ним приезжают (пусть и на время) молодые люди со своими идеями, проектами, желанием обратиться к новой драме. И это, несомненно, повышает уровень местной культуры. Мы проводим лаборатории, семинары, мастер-классы. Но главное, конечно – фестиваль театров малых городов России. Мы настаиваем, чтобы участники не уезжали сразу после спектакля, а оставались до конца форума – смотрели работы своих коллег, общались, ходили на занятия. Подобная роскошь требует вложений: в этом отношении нам очень помогло министерство культуры, но как ни крути, средств все равно недостаточно, нужна еще и поддержка региональных бюджетов. По сути своей, театры не должны зарабатывать деньги: спектакли, так сказать, окупаются в ином измерении, где на калькуляторе рентабельность не подсчитаешь. 

— Кстати, почему, на ваш взгляд, наша культура находится на распутье? Советская система ценностей вроде бы отмерла, новая не совсем сформировалась. И этот вакуум никак не заполнится…

— Думаю, что в любые времена наступает момент, когда люди должны задать себе вопрос: кто мы? За чем мы идем? Чего хотим для своих детей и внуков? И есть разные способы сделать культуру главным компонентом общественной жизни. Например, в советские времена это делали, навязывая всем стереотипные понятия патриотизма – борьба с врагами, ударный труд и так далее. Сейчас, слава богу, другие времена…

— Но как понять, что нас объединяет?..

— Ответ на этот вопрос внутри себя нужно искать. Конечно, объединяет, например, историческое наследие – Пушкин, Чайковский, Толстой, Чехов… Объединяет наш менталитет, столь блестяще описанный Достоевским: он вскрыл эти жуткие нарывы, таящиеся в человеческой душе. И от этого никуда уже не деться. Поэтому наша культура выходит за рамки «сферы обслуживания». Даже в ужасные застойные годы рождался самиздат — в пику общепринятому направлению. Появлялись Таганка, «Новый мир», записанные на рентгеновских снимках выступления Высоцкого, произведения Солженицына, Галича, Довлатова, Аксенова… Культура все равно играла решающую роль и помогала человеку возвыситься над окружающим мраком и безвкусием. Советские времена – это глубокая рана в истории нашей страны и потому мы еще долго будем переживать их последствия. Следовательно, и вакуум заполнится, на мой взгляд, нескоро. Это долгий процесс – нужны годы, чтобы шаг за шагом прийти к объединяющим идеям. Тут нет никакой катастрофы. 

Катастрофа в другом – в оторванности столицы от регионов. В Москве все-таки есть уже немало мест, где можно увидеть живое, современное искусство, что-то необычное, расширяющее наше представление о мире. Даже наш фестиваль «Территория», посвященный современному искусству, первоначально воспринимался в штыки, нас обвиняли в ужасных грехах, а теперь нет отбоя от студентов, которые хотят в нем поучаствовать. В регионах процесс проходит, увы, гораздо медленнее, но это не значит, что надо опускать руки и жаловаться на непонимание. Нужно делать то, что считаешь важным и что в твоих силах.

— Хочу вернуться к разговору о советских временах: при навязанном патриотизме у нас была масса поводов для гордости, а сегодня есть чем гордиться, кроме нефти и газа?

Если возвратиться еще и к главной теме нашего разговора, то я, например, горжусь Лысьвенским театром, в котором, несмотря ни на что, создана настоящая творческая атмосфера. И, конечно, мы можем гордиться своим терпением. Такого терпения, как у нас, нет больше ни у одного народа. Правда, это, увы, печальная гордость. 

______________________________

© Виктор Борзенко, «Новые известия»