Дата, которую грех не отметить: 21 августа 1950 года вышло постановление о строительстве Куйбышевской гидроэлектростанции. Вместо пяти намеченных партией и правительством лет ГЭС строили семь, а то и восемь, что, впрочем, не помешало ей успеть какое-то время побыть предметом гордости советских людей перед всем остальным человечеством – крупнейшей станцией в мире. Еще один рекорд – количество прошедших через «горнило» стройки заключенных: по официальным данным, более двухсот тысяч…

Спросите кого угодно, даже самого завзятого патриота: в современной России вряд ли возможно повторить нечто подобное тому немыслимому, что сотворено на Волге в середине прошлого века. Время безумных проектов истекло. Канули в великую реку. Вместе с мифами, которые стаями кружили над гигантским котлованом, потрясшим в свое время начинающих «мастеров культуры», командированных освещать «стройку коммунизма». Впрочем, не все канули, иные и поныне здравствуют.

 

Миф первый: все началось в 1950-м

До сих пор считается, что великая эпопея у волжского Ставрополя началась в августе 1950 года, когда документ, дающий отмашку великой стройке,  был обнародован в «Правде». На самом же деле первое постановление Совета Министров СССР № 2826-1180 о возобновлении работ и подготовке строительства сразу двух гидроэлектростанций – Куйбышевской (до войны, как известно, стройку пытались начать в районе Красной Глинки) и Сталинградской – вышло 30 июня 1949 года. Но народ об этом не знал, поскольку касалось оно только спецслужб и держалось, разумеется, в секрете. 

Как и прежде, по сложившейся традиции, строительство намечалось силами заключенных. 9 июля вышел приказ по МВД, а 19 августа командовать строительством лагеря и жилья для специалистов Гидропроекта был назначен переброшенный в Ставрополь с Дальнего Востока заслуженный работник НКВД генерал-майор Иван Семенов. (Генерал-майор инженерно-технической службы Иван Комзин возглавил Куйбышевгидрострой через год, с выходом официального постановления). Кунеевский исправительно-трудовой лагерь, созданный 6 октября того же 1949-го, быстро наполнился – по данным на 1 января 1950 года в нем было уже 1328 заключенных. 

 У подножия Жигулей. Одно из подразделений Кунеевлага.

 

 Миф второй: творение народа

По данным, предоставленным в конце 1990-х тольяттинской организации «Жертвы политических репрессий» УВД Самарской области, в Кунеевском ИТЛ на строительстве Куйбышевской ГЭС, ликвидированном лишь 12 марта 1958-го, за восемь с половиной лет отбыли свои сроки в общей сложности 219438 заключенных…

Собственно, даже не количество зэков – сам факт того, что узники ГУЛАГа строили нашу такую родную гидростанцию, казался поначалу для многих концом света. Когда в октябре 1988-го в Тольятти, а чуть позже в «Волжском комсомольце» вышли мои первые публикации о том, что за народ возводил нашу достопримечательность, возмущению «ветеранов стройиндустрии» не было предела. 

Но, как говорил поэт, «прошли года, я в возрасте ином». Флаги приспущены – языки развязаны. И только вдумайтесь, какая же пропасть легла между двумя свидетельствами одного и того же автора – в начале 1950-х выпускника Ленинградского политехнического института и начинающего писателя, а впоследствии мэтра публицистики Даниил Гранина. «Товарищ Сталин замечательно назвал Днепрогэс – «творение народа». Таким творением народа будет и Куйбышевская ГЭС», – писал он в 1952 году в повести «Новые друзья». А почти полвека спустя, в 1997-м, в эссе «Страх» – совсем другое: «Вообще вся затея с этими гидростанциями выглядела больше чем сомнительной. Делалась она скорее в интересах чекистов, чем в интересах энергетики. Работали на этих стройках коммунизма заключенные… Я видел, как с ними обращались, все это было постыдно».

Раскаянию мифотворца можно верить.

Паводок идет. Вид на плотину строящегося Куйбышевского гидроузла.

 

Миф третий: строили одни урки

Тогда, двадцать лет назад, ветераны стройки сдали-таки позиции. Но решили применить «оружие возмездия». Да, признали они скрепя сердце, строили, но заключенных было немного и в основном уголовники.

Но и этот миф благополучно рухнул. Да и как иначе?

В 1950 году, спустя четыре года после кровопролитной войны, народный крик души «все для фронта» трансформировался в вопль обреченных – «все для ГУЛАГа», распухшего, будто на дрожжах. Целый букет послевоенных сталинских указов насытил лагеря миллионами новобранцев (значительная часть из них – те, кто воевал и вернулся домой в тщетной надежде на послевоенное потепление). 

По свидетельствам участников событий, осужденных по политическим статьям – «изменников Родины» и прочих «контрреволюционеров» было не меньше четверти лагерного контингента.

Ветеран гидроэнергетики, в свое время начальник Главгидроэнергостроя Минэнерго СССР, Лауреат премии Совмина СССР Виктор Борисов приехал на стройку в 1953-м молодым специалистом. Выпускник Куйбышевского гидротехнического института, краснодипломник, начитавшись бравурных статей, он сам выбрал свое первое место работы. Но… «Я не ожидал, что приеду на стройку коммунизма и увижу громадные заборы высотой шесть-семь метров с колючей проволокой наверху, – вспоминает Виктор Иванович. – Оказалось, что эту стройку вели заключенные. А инженерно-технический состав был только из вольнонаемных. Среди заключенных были три категории. Первая – политические, 58-я статья, это были очень дисциплинированные, порядочные, интеллигентные и работящие люди. Политические составляли процентов двадцать пять. Процентов шестьдесят – так называемая бытовая статья, бытовики. Это, в основном, люди, пострадавшие за кусок хлеба, который унесли из пекарни, за колоски при сборе зерновых. За это тогда строго наказывали, от пяти до десяти лет. И третья категория – воры в законе и так называемая шобла…»

Вопреки опять же расхожему мнению, даже «бериевская» амнистия 1953 года не разгрузила Кунеевлаг. Политзэков она не коснулась вовсе, а на смену амнистированным уголовникам и «бытовикам» тут же прибыло пополнение из других лагерей. По данным архивов, численность заключенных Кунеевлага к концу 1953 года даже возросла – с 45961 человек до 46507. 

 Затопление котлована, ноябрь 1955-го.

 

Миф четвертый: жили как на курорте

По воспоминаниям бывшего политзэка Кунеевлага, одного из организаторов тольяттинского общества «Мемориал» Василия Булычева, записанных для документального телефильма «Половина века» («Лада ТВ – ТНТ», 2004 год), в лагерных бараках «на одного заключенного полагалось два квадратных метра. Железные кровати ставили в два яруса. Каждый день заключенных гнали на стройку. Зимой 1953-54 годов, когда начались бетонные работы на будущей плотине, самых молодых и здоровых политических перевели в поселок Шлюзовой. Зима тогда была суровой, а новый лагерь строить не стали. Рабсилу расселили в брезентовых палатках по 40 человек. Железная печурка от мороза не спасала, и заключенные сбивались на нарах потеснее – только так можно было отдохнуть перед следующей 12-часовой сменой. За смену нужно было уложить 10-12 машин бетона. Не все выдерживали такое напряжение. Больных отправляли в Самару, мертвых хоронили под номерами, без имен. На место больных и умерших каждый месяц шли новые этапы»… 

Перекрытие Волги, 31 октября 1955 года.

 

Миф пятый: тишь да гладь

Директора электрокомпаний США, побывавшие на Куйбышевской ГЭС в конце 1950-х, оставили в Книге почетных посетителей такую запись: «Мы восхищаемся энергией народа, построившего самую большую гидроэлектростанцию мира…» Они, похоже, забыли или не верили недавним публикациям в американской прессе, в которых писали о секретном объекте на Волге, который строится «на костях заключенных». Не очень-то верилось в это там, за «железным занавесом», даже во времена «холодной войны». 

Да и у нас долгое время считалось, что таких ужасов, как на Соловках и «островах» ГУЛАГа 30-40-х годов, на строительстве гидростанции в Жигулях не было, особенно после смерти Сталина. Ну да, многие вспоминают, как людей замуровывали в бетон – но это же уголовники…

Уже после, четыре десятилетия спустя, из архивов, спецхранов и запасников музеев стали всплывать официальные документы, дневники и письма. Такие, как письмо участника Великой Отечественной, затем зэка на строительстве Куйбышевской ГЭС П. Глушко известному писателю, в то время председателю Комитета защиты мира Александру Фадееву: «…Мы обращаем ваше серьезное внимание на факты зверского отношения к человечеству. Лилась кровь реками в годы войны, льется она и сейчас, когда все дороги ведут к коммунизму…» И факты, факты. Послание, естественно, не дошло до адресата, зато стоило автору еще одного срока – 10 лет «за клевету на советский строй».

На последней сталинской стройке, как ее называют, массовые беспорядки были даже не ЧП – обычным явлением. В кровавые бандитские разборки, межнациональные «локальные войны» вовлекались десятки, сотни людей. Да и как иначе, если, вопреки даже действовавшим в то время бесчисленным гулаговским инструкциям, безобидные «контрреволюционеры» и матерый криминалитет, жившие на воле в непересекающихся мирах, за колючей проволокой были вынуждены есть из одного лагерного котла, а в гигантском котловане одновременно работали до 12-15 тысяч заключенных. Прибытие в Кунеевлаг каждого нового этапа сопровождалось поножовщиной, а гасить «бучу» порой, когда охрана не справлялась, приходилось самому начальнику строительства Комзину.

 Министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в котловане Куйбышевской ГЭС, 15-16 августа 1955 года. Слева направо: В.М. Молотов, начальник Куйбышевгидростроя И.В. Комзин, начальник управления строительства правого берега А.П. Александров.

 

Миф шестой: об эффективном менеджменте

Конечно, роль вольнонаемных специалистов и рабочих, прибывших на великую стройку по вербовке МВД (в том числе, сразу после Волго-Дона, Цимлянской ГЭС и других завершенных объектов ГУЛАГа), по партийно-комсомольскому призыву, по службе или по душе, трудно переоценить. Но как ни крути, основная тяжесть работ и невзгод легла на плечи заключенных. И для того чтобы хоть как-то держать в узде огромную армию разношерстных «строителей коммунизма», одних лозунгов и заклинаний было недостаточно. И – негласно, разумеется (и на это все закрывали глаза) – использовались свои, доморощенные технологии. 

Пришлось их осваивать и молодому специалисту Виктору Борисову, трудившемуся по зову сердца на строительстве Куйбышевской ГЭС с 1953 года до ее приемки правительственной комиссией в августе 1958-го.

«У меня на участке  работало две с половиной – три тысячи заключенных, – рассказывает он. – Нас заставляли вести учет выхода заключенных на работу. К тому же на Куйбышевской гидростанции для обеспечения высоких темпов работ были введены положения, которые стимулировали работающих. Если они выполняли норму выработки на 151 процент, то зачитывался один день отсидки за три; если 121 процент – день за два; если 100 процентов – день за день. Естественно, все стремились выполнить норму на 151 процент, но реально сделать это было практически невозможно. И нам приходилось изобретать различные способы, чтобы набирать в конце месяца объемы работ, которые обеспечивали выполнение норм выработки по максимуму. И я скажу, в том, чтобы люди работали, чтобы инженерно-технический состав не били и не крали оборудование, чтобы в жилой зоне был порядок, помогали воры в законе, которые сами при этом не работали… 

Конечно, поначалу мне было трудно смириться: как это – одни работают, другие нет? Но когда я спрашивал у начальника лагеря, почему воров в законе, которые не работают и не дают возможности нормально трудиться остальной части зоны, не отправляют на север, – меня называли «комсомольцем». И популярно объясняли, что уследить за порядком в лагере, в котором двенадцать тысяч заключенных, своими силами охрана просто не может, поэтому-то приходится прибегать к помощи воров в законе, оставляя их в жилой зоне… Пришлось договариваться с ними и мне, пообещав 151 процент – день за три».

Так воры оказывались в передовиках производства.

 "А рыба в Волге была!..."
Аркадий Райкин и Людмила Зыкина в гастрольной поездке на Куйбышевгидрострой, 1956 год.

 

Миф седьмой: о мировом рекорде

«На Куйбышевской ГЭС были побиты все рекорды сооружения подобных объектов. Однако это стало возможно не благодаря, скажем, высокой механизации, а потому, что работала здесь целая армия заключенных», — справедливо отметил в одной из своих статей заслуженный энергетик России, профессор Игорь Никулин, в 1952-57 годах главный энергетик Куйбышевгидростроя. 

Не один он – многие, в том числе корифеи-энергетики, настаивают на том, что крупнейшую в мире ГЭС построили в рекордные сроки. Но если разобраться, это не совсем так. Или совсем не так. 

Правительственным постановлением от 21 августа 1950 года предусматривалось «строительство гидроэлектростанции начать в 1950 году и ввести в действие на полную мощность в 1955 году». На самом же деле первый агрегат едва успели ввести в строй под новый, 1956-год, последний, двадцатый агрегат Жигулевской ГЭС был запущен лишь в октябре 1957-го. А здание ГЭС и многие объекты инфраструктуры и вовсе доводили до ума чуть ли не в последнюю ночь перед приездом Никиты Хрущева в августе 1958-го. Открытие планировалось осенью 1957-го, но из-за многочисленных недоделок его пришлось отложить почти на год.

Может, и построили бы станцию и в срок, если бы не смерть Сталина (по некоторым воспоминаниям, лично курировавшего стройку) и последовавшие за ней послабления.

 Ура, товарищи! Официальное открытие Волжской ГЭС им. В.И. Ленина, 9-10 августа 1958 года. На переднем плане Никита Хрущев, Леонид Брежнев и др.

 

Миф восьмой: плотина обошлась дешево

«Куйбышевская ГЭС имела некоторую специфику, поскольку начинала строиться в период, когда международная обстановка накладывала целый ряд отпечатков на конструкцию станции. Сначала предполагалось, что такое сооружение, как Куйбышевская станция, должно быть защищено от всего, от чего только возможно. По мере того, как проектирование продолжалось, выяснилось, что защитить такое сооружение полностью какими-то инженерными средствами от воздействия атомной бомбардировки просто невозможно, поэтому целый ряд таких конструктивных решений был снят. Но то, что уже было сделано, осталось. Поэтому водосливная плотина, например, немножко странно выглядит сегодня».

Из воспоминаний ветерана Гидропроекта Леонида Аллилуева, цит. по: Вечный двигатель. Волжско-Камский гидроэнергетический каскад: вчера, сегодня, завтра / Авт.-сост. С.Г. Мельник. – М.: Фонд «Юбилейная летопись», 2007

 

Поскольку шла «холодная война», Куйбышевскую ГЭС проектировали с чрезмерным запасом прочности, на случай прямого попадания атомной и даже водородной бомбы. И даже сегодня никто точно не назовет цифру, в которую вписалась эта крепость по своей стоимости. 

В опубликованных мемуарах ныне покойного Александра Паренского – участника строительства ГЭС, затем председателя Ставропольского горисполкома, а в последние годы жизни завкафедрой экономики и социологии труда СГЭА, – находим любопытное наблюдение: на темпах и стоимости строительства заметно сказалось некоторое сокращение армии заключенных Кунеевлага (с 46507 в начале 1954 года до 11688 в конце 1957-го). В связи с этим, писал профессор Паренский, «необходимо было пересмотреть всю стратегию и тактику в организации строительства гидроузла и нового города. По первоначальному проекту намечалось все сооружения гидроузла построить силами заключенных…» Теперь же пришлось обучать людей, устраивать специалистов, делегированных на стройку века со всей страны. К тому же вольнонаемным, в отличие от рабов, нужно более-менее сносно платить. 

Не только амнистия дешевой рабочей силы – множество других факторов, свидетельствующих скорее о бесхозяйственности и недостаточной компетентности флагманов великой стройки (и здесь, на волжском «плацдарме», и в Кремле), сыграло на то, что стала она в итоге одной из самых дорогих в мире.

Согласно официальному Техническому отчету о проектировании и строительстве Волжской ГЭС имени В.И. Ленина, вышедшему в двух томах в начале 1960-х, еще на стадии разработки проекта гидроузла эксперты рекомендовали снизить затраты на строительство Куйбышевской гидростанции на 2 миллиарда рублей – еще тех, советских рублей, которые были дороже доллара! – «однако рекомендация комиссии о снижении стоимости на практике не оправдалась». По мнению авторов отчета, одной из причин удорожания, явилась затяжка сроков составления технического проекта. 

 

Миф девятый: минусов меньше

Дискуссия о плюсах и минусах, методах и последствиях глобального обуздания рек не утихает по сей день.

«Чудовищно аморальным способом сооружения гидроузла» назвал строительство Куйбышевской ГЭС Игорь Александрович Никулин в одной из своих первых перестроечных публикаций (журнал «Знамя», 1989, № 9). Но, говорят, еще в суровые 1950-е заместитель главного инженера – главный энергетик на строительстве ГЭС Никулин объяснял прибывшим по сталинскому призыву студентам вечернего отделения Куйбышевского политеха в Ставрополе, чем порочен труд заключенных… 

«С современных позиций многие решения, которые были приняты и осуществлены в то время, кажутся недостаточно обоснованными, – признает бывший главный инженер Гидропроекта Валентин Новоженин. – Но вряд ли сегодня найдутся люди, которые, скажем, оправдают необходимость строительства египетских пирамид, с которыми некоторые деятели еще совсем недавно сравнивали гидростанции… Это были вынужденные решения, а сегодня, наверное, были бы иные. К сожалению, гидротехническое строительство сопряжено с тем, что приходится с чем-то расставаться»…

По расчетам самих участников проектирования и строительства, комплекс гидросооружений Куйбышевской ГЭС окупился за 3,5 года, что, по мнению авторов, «свидетельствует об экономической эффективности гидроузла». 

При этом авторы технического отчета признают, что строительства плотины «внесло существенные изменения в рыбное хозяйство Волжско-Камского бассейна… отрицательно сказалось на условиях воспроизводства проходных пород рыб». А утрата плодородных пойменных земель, ушедших на дно водохранилища? А погребенные заживо памятники истории, культуры? А старинные кладбища, отданные на растерзание рукотворному морю? А сотни тысяч людей, вынужденных бежать со своей «малой родины»? А множество других отдаленных последствий, не учтенных советскими «экономистами»? Скажем, десятки тысяч исковерканных во имя мифического коммунизма судеб? Да и вообще, может ли быть аморальное – эффективным?.. 

Другая тема, которая время от времени «пробуждается» (и до, и после трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС), – о надежности нашей плотины. По мнению бывшего директора информационного диагностического центра РАО «ЕЭС России», заместителя научного руководителя НИИ энергетических сооружений Владимира Щербины, последние годы возглавлявшего комиссии по обследованию волжских гидростанций, у нас не так все плохо. «Считается, что станции должны бесперебойно эксплуатироваться 100 лет. А если постоянно поддерживать их, то они будут эксплуатироваться вечно. Конечно, сооружения стареют, и нужно разрабатывать решения, которые бы позволяли продлевать их нормальную эксплуатацию… Жигулевская же ГЭС вообще построена с запасом прочности».

Другое дело – тольяттинские многоэтажки в непосредственной близости от плотины, которая время от времени, в период массированного сброса паводковых вод, весьма тревожит население локальными землетрясениями. Исследованиями причины этой беды еще в 1979-1980 годах занимались специалисты Гидропроекта. По словам одного из них, Леонида Комелькова, причина и способ одолеть эту проблему были найдены. Но и руководство ГЭС, и городские, и областные власти просто-напросто положили рекомендации ученых под сукно. Мало того, строительство домов в аномальной зоне продолжилось. 

Так и живут, с видом на крепость эпохи холодной войны.

_____________________________
© Мельник Сергей Георгиевич

Фотографии из архива автора