В зеркале Эдуарда Артемьева

№07 [187] 10.05.2009

По приглашению консерватории в Ростове-на-Дону побывал Эдуард Артемьев – мэтр российской электронной музыки. Он писал оперы и симфонии, озвучил около 30 спектаклей и 150 кинофильмов, среди которых «Солярис», «Зеркало» и «Сталкер» Андрея Тарковского, «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Родня» и другие фильмы Никиты Михалкова, музыка к работам Андрея Кончаловского, Павла Чухрая, Карена Шахназарова и других режиссеров.

После лекции по электронике, на которую пришли студенты консерватории, музыканты-любители и просто поклонники таланта Артемьева, композитор дал небольшое интервью автору «Релги».

— Эдуард Николаевич, Вы часто выступаете в роли лектора?
— Это скорее исключение. То, что я рассказываю, – не лекции, скорее некие мессаджи об электронной музыке. Говорю сейчас про академическую электронную музыку. Она не останавливается. Развитие, развитие, развитие! Программы усложняются в глубину, и упрощается их использование. Я нахожусь на некотором передовом крае этого дела. Поэтому то, что знаю, может быть интересно некоторому кругу.
Я сам сейчас больше интересуюсь использованием симфонического оркестра, электронной музыки, рок-музыки, использованием инструментов из рок-арсенала. Это такой фьюжн-стайл, как называют его на Западе.

— Над какими проектами сейчас работаете?
-У меня сложился такой год сейчас, второй год я начинаю безостановочно работать в кино. Закончил в Англии картину «Nutcracker» — «Щелкунчик». Будет музыкальный фильм, не связанный с балетом Чайковского. Это отдельный фильм, который снял Кончаловский. В Москве еще работаю над российским фильмом, летом в Лос-Анджелесе меня ждет работа, потом заканчиваю с Михалковым фильм «Утомленные солнцем-2».

— Вы так плодотворно сотрудничали с выдающимися режиссерами, что с 1963 года озвучили больше полутора сотни фильмов. У Вас есть свой метод работы в кино?
-Нет, это стандартный метод, по которому работают все режиссеры и все композиторы. Обычно знакомишься со сценарием, потом режиссер показывает материал, вот тогда начинаются разговоры. Какого характера может быть музыка? Сколько? Дальше пишутся эскизы, потом выходишь на запись уже с готовыми нотами, которые слушает режиссер. Мы обычно делаем эскизы на синтезаторе, приближая к звучанию оркестра.

— Ваше творчество поражает разнообразием направлений. Какой для Вас наиболее захватывающий вид музыкальной работы?
— Как такового, любимого жанра у меня нет. В данном случае, любимой работой является то, чем я сейчас занимаюсь. Сосредоточиваюсь на ней целиком, я не могу заниматься двумя проектами сразу. Не могу. Надо сконцентрироваться целиком на одном. Сначала заканчиваю одно и только потом принимаюсь за другое.

— Вы писали музыку для одного из первых в мире синтезаторов «АНС» Евгения Мурзина. Ни раз говорили, что этот инструмент — возможность «сочинять» звук, его форму, цвет и энергию. Синтезатор стал музыкальным символом авангарда 60-70-х. А на каких инструментах работаете в нулевых годах?

— Работаю с симфоническим оркестром. Только он используется в фильмах, так скажем, первого класса. Если начинают играть только синтезаторы, то это дешевый фильм. К нему совершенно другое отношение, его оценивают по классу В, С. По звучанию саунда фильма сразу видно, что может продюсер, какой у него бюджет. И сейчас я работаю только с такими бюджетами, где симфонический оркестр –обязательное условие. Конечно, я использую синтезатор внутри оркестра, как отдельный инструмент, но в целом, это симфоническая музыка.

— Эдуард Николаевич, звучание какого музыкального инструмента Вам нравится больше всего?
— Нет, такого нет. Это совершенно невозможно! Оркестр такой живой организм, где все важно.