Фидо и ночь [4]

Эстетика Фидо — культовая эстетика до мозга костей. Все в ней — цитирование заезженных истин и каламбуров, высокая филосо фия, опущенная до уровня школьного. учебника, детский флирт и жлобство командиров — все имеет культовое происхождение. Потому что сублимированный мир массовой культуры не бывает не культо вым. Культ, как и социальный миф, генетически несвободен. Отсюда тоталитарная дисциплина Фидо, охлократия вместо демократии, отсюда интеллектуальный контроль.

Безусловно, что такой суровый мир, как мир Фидо, неизбежно приводит к невротическим эксцессам среди его обитателей, с одной стороны, и к маргинальности — с другой. Hеврозами занимается эхоконференция suicide, ниша маргинальности отдана митькам.

Для суицидальной есть только одно определение — чернуха:

— Теоретически же, если столпить тусовку народа одинакового роста, расставить шеренгой, как по команде … То, стреляя сбоку в гортань, высокоимпульсным макаровским патроном можно хоть роту положить.
— Бред. Ты уж извини, но я отлично знаю возможности ПМ. Его [censored] высокоимпульсная пуля завязнет в третьей шее, если не с рикошетит о позвоночникраньше. ТТв этом плане перспективнее, а лучшечего-нибудь длинноствольное — мосинку или пулеметик типа ДШК: вот с этого, пожалуй, человек пять-десять положить одним выстрелом можно, если повезет. 🙂
— Это что. Hесколько лет назад в прессе была статья, что в каком-то секретном городе физиков-ядерщиков голова одного служивого подверглась бомбардировке пучком ядер в синхрофазотроне. То есть несчастный имел неосторожность войти внутрь синхрофазотрона для , так сказать, профилактики, акт-то чего-то не выключилили, наоборот, включил. В итоге мужик жив , но последствия… Его фото было напечатано. Что-то у него там произошло, вспухло, генетически поменялось. Далее писалось, что опытов даже над живот- ными в этом направлении не проводилось и что случай уникальный.

Культовая природа этих очевидна. Это — американский , и советские , и мозги, разбрызган- ные по всем стенам в каждом фильме Квентина Тарантино. Так что, любезный читатель, бояться не надо. Перед нами — Фидо в своей красочной форме, в форме почти художественного постмодернизма. А это все-таки гораздо лучше, чем жлобство коминтерновки с маузером и бородавкой на носу. Маленькое «но»: все бы это было чистым постмодерном, если бы было представлено художественным образом в художественном же произведении — в фильме, например. Hо когда несколько молодых людей с умным видом обсуждают, на каком позвонке застрянет пуля… В любом случае, лингвистика здесь бессильна.

Hишу маргинальности занимают митьки. Они оставили у меня самое светлое воспоминание о Фидо. Просто мне близка их жизненная философия:

— Тутава мы, браточки, и в Ташкенте имеемся, дык ить оттяжно, то как.
-Сейчас, братушки, вам еще ширее на душе будет, как только узнаете, что до самой Сызрани добрались.
— Дык и в Киеве мы есть, ёлы-палы!
— Дык и в Латвии. уж на что страна немитьковекая, ай нет: читают эху эту туточки и любят.
— И в славном граде Смоленске читают эхушку и любят ну очень.

Митьки — подлинные эстеты Фидо. Их общение — максимально художественно. Они наслаждаются языком, в языке их удовольствие. О том, что митьки самодостаточны, говорит и то, что, очутившись в мире Фидо, они проявили полный иммунитет к этой среде с ее пуританским ригоризмом и сексуальными комплексами.

Э п и л о г

Мир Фидо интересен уже потому, что он существует. Где-то совсем рядом с культурологическим миром разместилось это зеркальное отражение, порожденное массовым сознанием. Этот мир — лингвистически своеобразен и, что самое важное, искренен в своей простоте. Он не лишен фобий и комплексов, нервных перенапряжений и вторичности. Однако он заслуживает, чтобы сферы обратили на него внимание. Хотя, по правде говоря, ему это внимание не нужно. Ведь мир Фидо создавался как раз для того, чтобы уйти из этой реальности и культуры. Может, стоит оставить его в покое?