 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Глубокая зачистка политического ландшафта перед предстоящими выборами – вовсе не ноу-хау нынешнего режима. И не его лебединая песня. Подобное уже было. И после Октябрьского переворота, и в самой что ни на есть новейшей истории страны… И о «подвигах» большевиков, и о «хождении во власть» первого президента России много уже написано. И конечно, свидетелями и участниками кремлевских игрищ были не только москвичи и питерцы, досталось и провинциалам. Кто о чем, а я, разумеется, о своем родном городе. Вот только недавно в рамках «Урока новейшей истории Тольятти» (посвященного памяти первого мэра г. Тольятти, первого ректора Тольяттинского государственного университета Сергея Жилкина, экс-глава города Николай Уткин вспоминал о том, как в июне 1993 года созывали руководителей муниципалитетов на совещание по разработке Конституции РФ [1], которая вошла в историю как «ельцинская». «В 1993 году нас, глав городов, силовым методом решили всех загнать в Москву. Я говорю: «Не могу приехать, свадьба у сына». Ответ: «А тебя что, президент каждый день приглашает?». Вот таким образом нас в Кремле настроили на то, что любыми путями Конституция должна быть принята... Правда, не очень хорошо наши в Тольятти здесь проголосовали, но была принята», – оговаривается Уткин. По его словам, крайними за это пытались сделать градоначальников, и руководителей крупных предприятий, в том числе президента АВТОВАЗа Владимира Каданникова. И это, добавлю от себя, даже несмотря на то, ему благоволил сам Ельцин (см. мою публикацию в Релге ). На самом деле (я поднял статистику) упреки были беспочвенны. И явка была не самая плохая, и результаты голосования. За новую, действовавшую до лета прошлого года Конституцию, высказались 80% тольяттинцев (для сравнения: в среднем по России – 58,4%). Столь же активно, добавлю, с приличным отрывом от среднероссийских показателей, голосовали мои земляки на референдуме 17 марта 1991 года за введение поста Президента РФ: 77% (71,3 – по России), а затем и на общероссийском рефрендуме в апреле 1993 года: за доверие президенту Борису Ельцину – 77,8% тольяттинцев (58,7% – россиян). Многое, пожалуй, скажет еще одна цифра. По результатам опять же мартовского 1991 года референдума 60% проголосовавших тольяттинцев выступили за сохранение СССР, в среднем по стране – 76,4%. Разница в тольяттинских и среднероссийских цифрах – до двадцати с лишним процентов! – достаточно внушительна для того, чтобы утверждать: в отказе от «проклятого прошлого» мы были очень даже решительны. Радикальнее многих наших соотечественников. И наконец, про выборы. На первых выборах президента, которые состоялись 12 июня 1991 года, за Ельцина проголосовало 78% жителей Тольятти, пришедших на избирательные участки. И ровно столько же – во втором туре президентских выборов 1996 года (а ведь еще не забылись события октября 1993 года и в полном разгаре была братоубийственная чеченская война). Напомню: второй тур, когда нам пришлось выбирать между Ельциным и Зюгановым, состоялся 3 июля 1996-го. В первом же туре – 16 июня – за Бориса Николаевича даже в столь лояльном ему и его политике семисоттысячном Тольятти голосовали 52%. Глядя на эту цифру, можно представить, как пришлось поволноваться кремлевским менеджерам, чья карьера напрямую зависела от результатов «народного волеизъявления». Можно догадаться, как высоки были ставки... Конечно, чуть более пятидесяти среднероссийских процентов за кремлевские инциативы первой половины девяностых – хоть и на грани фола, но все же легитимный результат: в начале 1990-х у нас не было повода сомневаться, правильно ли посчитали наши голоса. Другое дело – в ходе вторых президентских выборов в 1996-м, когда у многих уже начали закрадываться сомнения: а об этом ли мы мечтали, когда выбирали Ельцина в 1991-м? И это объяснимо: к тому времени многое было сделано, чтобы развеять «сон золотой»... Примечание: 1. В соответствии с Указом Президента РФ «О порядке работы Конституционного совещания» от 2 июня 1993 года № 840 5 июня того же года в Москве открылось Конституционное совещание с участием представителей органов государственной власти, местного самоуправления и общественных организаций. Ставилась задача разработки так называемого президентского, альтернативного подготовленному Съездом народных депутатов, проекта новой Конституции РФ. * Раньше других, конечно, очнулись правозащитники. В декабре 1995 года я участвовал в семинаре «Деятельность неправительственных организаций по защите прав человека на национальном и международном уровне», организованном Международной Хельсинкской Федерацией по правам человека и Фондом защиты гласности. Семинар проходил в подмосковном пансионате «Круглое озеро». Докладчиками и экспертами на нем были редактор «Общей газеты» Егор Яковлев и известный адвокат Генри Резник. По итогам семинара в январе 1996 года я опубликовал два материала. Первый – о судьбе созданной в сентябре 1993-го комиссии по правам человека при Президенте во главе с известным правозащитником Сергеем Адамовичем Ковалёвым – вышла в общественно-политической газете «Акцент», которую мы издавали в Международной академии бизнеса и банковского дела (ныне – Тольяттинская академия управления). Вторая публикация «по мотивам» семинара – о том, как отстоять свое право не служить в армии, если брать в руки оружие не позволяют убеждения, – появилась в то же время в первом номере тольяттинского журнала «Свободный полёт», учрежденного тем же негосударственным вузом... Сами публикации – ниже. Оговорюсь только: сегодня опять же не верится, что были времена, когда журналистский материал на довольно щепетильные для действующей власти и силовиков темы мог беспрепятственно (и без последствий для автора, редакции и учредителя) появиться во вполне официальных, зарегистрированных изданиях. Восемь лет спустя, в 2004-м, когда всё в том же негосударственном вузе я делал стартап «Актуальной газеты» [2], подобные вольности уже не проходили. * Шаг в право. Его сделал Сергей Ковалев, в то время как Россия продолжает держать равнение налево Акцент. – 1996. – Январь. – № 10. – с. 3-4.
Сегодня всё более очевидно: национальная система государственных органов в области прав человека в России, не успев сложиться, разрушается в зачатке. Касается это, прежде всего, Комиссии по правам человека при Президенте России, возглавляемой Ковалёвым. Будучи в некоторой оппозиции к Ельцину, она оказалась в весьма затруднительном положении внутри президентского аппарата. И сказать что-либо о более отдалённой её перспективе никто бы не рискнул. А тем более, о судьбе института парламентского Уполномоченного по правам человека – фигуры, во всех демократических странах называемой «омбудсменом». ЗАЧАТИЕ ПРЕЦЕДЕНТА Комиссия по правам человека при Президенте России была создана [3] тогда ещё на бумаге, 23 сентября 1993 года – через день после выхода достопамятного указа Ельцина № 1400 [4] и буквально за неделю до октябрьского расстрела Белого дома. Создавалась она как временный орган. В те дни многие предполагали, что «неуправляемый» парламент со дня на день может быть распущен, а действие Конституционного Суда приостановлено. Но при этом мало кто допускал, что противостояние обернётся кровавыми событиями: казалось, демократический потенциал президента ещё не был исчерпан. Так думал и Ковалёв, председатель Комитета по правам человека ещё не разогнанного парламента, которому и предложили возглавить новую президентскую комиссию. По спецуказу Ельцина, в период безвластия и смуты ей надлежало быть консультативным органом при нём: контролировать нарушения прав «уважаемых россиян», готовить и формулировать решения – при этом не подчиняясь напрямую никому и обладая правом прямой апелляции к «гаранту Конституции». Комиссия успела поднять огромный пласт индивидуальных жалоб, поучаствовать в расследовании массовых или грубых нарушений прав человека – в том числе, знаменитого «Новокузнецкого дела», когда после разгула ОМОНа в следственном изоляторе 129 подследственных вскрыли вены. И даже выполнить конкретные поручения президента. В частности, вместе с представителями правозащитного центра «Мемориал» комиссия работала в зоне осетино-ингушского конфликта. Она же провела специальное заседание по беженцам, значительно подхлестнувшее разработку федеральной программы по этой проблеме. Наконец, опять же пользуясь предоставленным президентом правом, подготовила и издала доклад о соблюдении прав человека в России за 1993 – первую половину 1994 года. (Правда, опубликован он был лишь спустя восемь месяцев после того, как лёг на стол президента: в администрации живо обсуждалось, не поставить ли на доклад гриф «Для служебного пользования» ... Пришлось «случайно» забыть два экземпляра доклада в редакциях разных газет). Наконец, подготовлен проект очередного доклада, но очевидно, что его обнародование сегодня маловероятно. НАЧАЛО КОНЦА Начало конца Комиссии было положено в июле 1994 года. Когда появился указ 1226 «О борьбе с бандитизмом и организованной преступностью», комиссия Ковалёва, отстаивающая «силу права», превратилась в орган, оппонирующий Президенту. Хотя Ельцин поручил было «оппоненту» осуществлять контроль за реализацией антиконституционного указа, наделив правом получать любую оперативную информацию от прокуратуры и МВД и вмешиваться в «беспредел», – апеллировать к нему стало почти невозможно. Особенно после вторжения России в Чечню. Разумеется, информационная блокада со стороны президентского аппарата не помешала Ковалёву проникнуть в Чечню . Уже с 15 декабря в зоне конфликта начали работать немногочисленные «штатные» и целая армия «нештатных» правозащитников. Центр «Мемориал», вместе с американской правозащитной организацией Human Right Watch/Helsinki, направил экспедиции в зону конфликта. А с марта 1995 года миссия российских правозащитников в Чечне оформилась в «Наблюдательную миссию правозащитных общественных организаций» под руководством Ковалёва. Финансовую поддержку ей оказали Институт «Открытое общество» и Фонд Форда. По результатам расследований «Мемориал» уже сумел опубликовать два обстоятельных, основанных на документах и свидетельских показаниях, доклада: «Условия содержания задержанных в зоне вооружённого конфликта в Чеченской республике. Обращение с задержанными» (о положении интернированных чеченцев в фильтрационных лагерях) и «Всеми имеющимися средствами... Операция МВД РФ в селе Самашки 7-8 апреля 1995 г.» ПАРТИЯ, КОТОРУЮ НЕ СЫГРАТЬ ВНИЧЬЮ Чеченские события и отношение к ним правозащитников положили конец и «думской эпохе» Ковалёва... Вообще, само его появление в новой для России роли Уполномоченного по правам человека было, по сути, шагом политическим, а не правовым: для «законодательной власти» России на стыке 1993-1994-го – явление совершенно обычное. Поскольку «ельцинская» Конституция предусматривает такую должность – она появилась. Сразу же после избрания Думы портфель Уполномоченного «выторговал» себе «Выбор России» [5]. Но портфель, по сути, был пуст: предполагалось, что соответствующий закон будет принят быстро, а он завис – так и остался в первом чтении. И висит по сей день. А раз так – что мешало этому «беззаконию» послужить при случае поводом для отстранения Ковалёва с поста. Что и было сделано в «жарком» (от чеченского костра) начале 1995 года... Когда в Думе снова заговорили о необходимости второго чтения закона, демократическое крыло неожиданно объявило бойкот. Казалось бы, нонсенс: демократы против, в общем-то, добротного закона, и не о чём-нибудь, а об Уполномоченном по правам человека! На самом деле, всё просто, как в шахматной партии Карпов-Каспаров. Только здесь другая пара и совсем иная партия. В соответствии с Конституцией, Уполномоченного можно назначить половиной голосов парламентариев. Для принятия же закона необходимо две трети «за». Таким образом, ни «правое», ни «левое» крыло не могли принять закон без поддержки противоположного. Поэтому был велик риск оказаться в положении, когда «Выбор России» и «ЯБЛоко» поддержат принятие закона, а коммунисты, ЛДПР и аграрии простым большинством назначат «своего» Уполномоченного. Понятно, что не Ковалёва – у этих ребят своё собственное представление о правозащите и правозащитниках. Поэтому в интересах демократии порой приходится бороться с демократическими институтами, – считают правозащитники. ЧЬЯ ОЧЕРЕДЬ? Те, кому небезралична судьба института Уполномоченного по правам человека в России, полагают, что наиболее реальная кандидатура «левых» – Станислав Говорухин, председатель «Комиссии по расследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике» в прежней Думе. Режиссёр-документалист, рассматривающий этот конфликт не иначе как необходимость погасить очаг «великой криминальной революции». Именно он фактически «похоронил» в недрах своей комиссии сообщения о зверствах российских войск в Самашках: комиссия Говорухина оставила без ответа более двухсот заявлений жителей села об убитых родственниках (по данным «Мемориала» – 103 человека, подавляющее большинство – мирные жители), об издевательствах, грабежах, пытках в фильтрационных лагерях, о сожжённых и разрушенных домах (их 198 в списке мемориальского доклада «Всеми имеющимися средствами...»). Не говоря уж о том, чтобы обнародовать достоверную информацию о чудовищных фактах... Егор Яковлев – бывший редактор «Московских новостей», ныне – «Общей газеты», у которого «со Славой старые, добрые отношения» – попытался разобраться. «Для меня Самашки – это та точка координат, по которой можно определить, где находишься, – заметил он. – Если там была карательная акция – я живу в фашистском государстве, в котором правят просто разбойники и т.п., причём в осознанно фашистском государстве, потому что оно не только совершает карательные акции, но ещё и ведёт дезинформацию...» В итоге Яковлев признался, что даже его запутали, и где уж тут разобраться обывателю: «Шабад публикует у нас в газете сообщение о том, что в Самашках была карательная акция. Говорухин выступает и говорит, что ничего подобного. Дальше звонит мне Ковалёв Сергей Адамович и говорит, что карательная акция была. Грачёв выступает и говорит, что это не так»... «Ну, убили там малость... Но ведь без злобы...» – примерно так, по мнению правозащитников, подытожат чеченские события Говорухин и его единомышленники в своих мемуарах и «документальных» фильмах. Но в том-то и дело, что они, судя по всему, не спешат уйти из политики. К тому же трудно представить, что новый состав российских законодателей вдруг «поправеет». Во всех смыслах. ВОПРОС «ПОД ЗАНАВЕС»: ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ В СОВЕТ? Один из зарубежных участников семинара «Деятельность неправительственных организаций по защите прав человека на национальном и международном уровне», проведённого недавно Международной Хельсинкской Федерацией по правам человека и российским Фондом защиты гласности, юрист Европейского Суда Питер Кемпис, говоря о предстоящих парламентских выборах в России, обнадёжил: «Надеемся, что выбор России будет мудр. Страсбург внимательно следит за развитием событий»... Речь шла вовсе не о персональном противостоянии фигур, нет. Обсуждалась тема претензий России на включение в состав Совета Европы [6]. Иностранцы были сдержанны и корректны. Русские же правозащитники просто не понимали, как рассчитывать на это государству с таким жутким арсеналом: указ о борьбе с бандитизмом и организованной преступностью, законы об оперативно-розыскной деятельности, о защите свидетелей, о защите избирательных прав граждан, десятках других правовых, но уж больно далёких от международных стандартов. Ну и, конечно же, фактов вроде Чечни... – А как Россию собираются туда принимать? – вопросом на вопрос ответил Сергей Сироткин, заместитель председателя комиссии по правам человека при Президенте РФ. И предположил: – Вероятно, стандарты Совета Европы для принятия новых стран в связи с расширением на восток претерпели определённую эволюцию, заведомо снижающую ту планку, которая была когда-то. Хотя, я понимаю логику тех, кто выступает в поддержку вступления России в Совет Европы: появляются дополнительные европейские механизмы, которые способны в той или иной мере влиять на формирование и законодательства, и права применительно к практике России. Именно так заместитель Ковалёва пытался объяснить, в том числе, и позицию своего «шефа», предложившего – после долгих возражений – всё же принять Россию в сообщество: «Он убеждён, что те механизмы и рычаги воздействия, которые возникают в связи с присоединением, могут быть востребованы». Сподвижники Ковалёва не видят в России ни желания, ни политической воли считаться со стандартами Совета Европы и приближаться к ним. Их смущают 90 процентов выступлений российских депутатов на парламентской ассамблее Совета Европы; «это агрессивно-хамовато-малограмотная напористость», которой отличаются даже те, кто «никогда не был заподозрен в великом патриотизме». Они – скептики, да и не они одни – в стране, где слово «право» по-прежнему считается нецензурным. Примечания: 2. «Акцент» – общественно-политическое издание, выходившее в Тольяттинской академии бизнеса и банковского дела 1994 года. Учредитель – МАБиБД. Зарегистрировано 1 июня того же года года. Главный редактор Сергей Мельник. «Акцент» – правопреемник популярной тольяттинской газеты «Молодежный акцент» (главный редактор Владимир Иващенко), издававшейся в 1989-1991 гг. Журнал «Свободный полёт» (учредитель – МАБиБД, соредакторы Константин Присяжнюк и С. Мельник) выходил с января 1996 года. Первый номер издания Тольяттинской академии управления «Актуальная газета» вышел 20 января 2004 года. Первый главный редактор – автор этой рубрики. 3. «При всех неприглядных подробностях обоюдного жестокого противостояния Ельцин – Хасбулатов, Руцкой (вместе с заметным большинством Верховного Совета) Борис Николаевич все же отчетливо ощущал сторону Права. Не так уж это было сложно в тех чудовищных обстоятельствах, но, признаем, успешному карьеристу КПСС не очень и легко. Все же он был очень одарен, партийные успехи не лишили его человечности и совести», – считает Сергей Ковалев. об обстоятельства, связанных со своим назначением, Сергей Адамович подробно рассказал здесь 4. Указ Президента РФ от 21 сентября 1993 г. № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» вошел в историю как «указ о роспуске парламента». 5. На выборах депутатов Государственной думы РФ I созыва, которые проходили 12 декабря 1993 года – вместе с принятием проекта новой Конституции, избирательный блок праволиберальных партий (сторонников Б. Ельцина) получил 15,51% голосов избирателей (вторая позиция после ЛДПР). Тройка лидеров – Егор Гайдар, Сергей Ковалёв, Элла Памфилова. 6. Россия стала членом Совета Европы 28 февраля 1996 года. Не вспомню, как дословно звучала тема, докладчиком по которой на том же семинаре «Деятельность неправительственных организаций по защите прав человека на национальном и международном уровне» в декабре 1995 года выступил Генри Резник. Речь шла о том, как могут избежать службы в армии молодые люди, которые не хотят брать в руки оружие по убеждениям. Тема обрела особую актуальность в связи с кровопролитной войной в Чечне. * Пацифизм – не криминал, или Легальный способ отмазки от армии Свободный полет. – 1996. – № 1(2). – с. 4.
Лет семь назад, оказавшись на антивоенном митинге перед зданием Минобороны на Арбатской площади, я вдруг понял, что не один такой. Митингующие без истерик, вполне здраво и логично обосновывали необходимость вывода войск из Афганистана, создания альтернативной службы для тех, кому обычная воинская повинность не по нутру, и, наконец, профессиональной армии. Потом об этом нестройно заговорили штатские и военные реформаторы, но зычные «глушилки» нашего Пентагона оказались мощнее. В общем, стране недосуг. А посему каждый ее гражданин, в чьи жизненные планы вовсе не входит служба в рядах вооруженных сил, с трепетом ждет повестки и готовит свои аргументы против. Накануне очередного призыва они внимательно отслеживают курса рубля относительно стоимости отсрочки или освобождения, а на всякий пожарный знают десятки, сотни способов отмазки от «почетной обязанности» – порой настолько экзотичных, что большевикам-конспираторам и не снились. Словом, философски «помня о смерти», всячески стараются оттянуть ее и по дружбе помочь в этом соседу. Однако военные и приписанные к ним врачи – народ грамотный (читали Закон о воинской обязанности), и с ними трудно договориться мирно. А поскольку большинство их «клиентов» и вовсе безграмотны – лучше обратиться к специалистам. И хотя порой и им нелегко тягаться с представителями «легендарной» – и на старуху бывает проруха. Известному московскому адвокату, директору Института адвокатуры Международного союза адвокатов Генри Резнику не впервой сталкиваться с этим славным племенем. Так, всего несколько месяцев назад он формально проиграл громкий процесс «Грачев против Поэгли» [7]. Наш гуманный суд не согласился с современной трактовкой афоризма Глеба Жеглова «Вор должен сидеть в тюрьме... а не быть министром обороны» (подзаголовок статьи «ПАША-МЕРСЕДЕС» в «Московском комсомольце», полностью основанной на документах) и фактически признал «уголовником» журналиста. И хотя в цивилизованном мире честь и достоинство такого рода «потерпевших» принято отстаивать исключительно гражданско-правовым путем – все же огромное спасибо Грачеву: как-никак, именно он научил нацию «чтить уголовный кодекс» наряду с уставами. В свою очередь – уже в другом деле – Резник переиграл-таки «непобедимую», заставив военную машину чтить (только не падайте!) Конституцию – основной, хотя и явно не самый настольный из наших «уставов». Через суд, разумеется. Процесс, завершенный в прошлом году, касается уже простого смертного – видимо, поэтому дело тянулось целых пять лет. Суть дела такова. Еще 1988 году некий Александр Пронозин письменно уведомил министра обороны Язова о том, что по своим пацифистским убеждениям не может служить в армии. На первом суде адвокату оказалось несложно доказать, что подзащитный и в самом деле имеет стойкие пацифистские убеждения: член транснациональной радикальной партии, исповедующей, в частности, пацифизм; один из лидеров пацифистского движения Союза; разработчик целого раздела в проекте закона об альтернативной службе (не принятого по сей день); автор ряда сильных статей на эту тему – чего ж вам боле?.. Резник апеллировал к «Всеобщей декларации прав человека» и к статье действующей в то время Конституции о гарантированном государством праве на убеждения. Обязанность быть призванным на воинскую службу ограничена конституционным правом человека иметь и отстаивать свои убеждения. «Нарушать это право – тем более, в мирное время – значит, корежить душу человека, насиловать личность», – рассуждал защитник. Но с этой, казалось бы, железной логикой суд не согласился. К моменту рассмотрения дела в кассации вступила в действие норма новой, «ельцинской» Конституции, в которой появился пункт об альтернативной службе для тех же пацифистов. А поскольку, рассуждал адвокат, Конституция превыше всего, то отсутствие закона об альтернативной службе и ее самой – это уже проблема нерасторопного государства, а не конкретного пацифиста Пронозина. На сей раз дело прекратили. Прям как в сказке. Оправившись от «контузии», военкомат и прокуратура пошли было в атаку, но история все же закончилась для отказника хэппи-эндом. Более того – за годы судебных тяжб он ни дня не был под стражей... Повезло парню, скажете вы. А как быть, когда нет ни публичных антивоенных выступлений, ни членства в пацифистском движении? Очень просто. Если вы за свою недолгую жизнь не успели навредить делу мира – кто мешает вам заявить о своем пацифизме, неважно, врожденном или приобретенном? Действует презумпция, и уже не ваше дело и не дело вашего адвоката доказывать, что вы и не думаете бессовестно врать перед лицом на редкость «честного и миролюбивого» государства. Пусть оно докажет обратное, если сумеет... Если вы не грезите стрельбой, казармами, кровавыми мальчиками и прочей сомнительной «романтикой» – найдите хорошего адвоката или защищайте себя сами. Это честнее, чем удариться в бега. Примечание: 7.Подробнее о деле «Грачев против Поэгли» здесь . * Если события октября 1993 года для многих апологетов Ельцина (а я долго был в их числе) стали поводом задуматься о том, все ли средства оправдывают цель – и такая ли она благая, если достигается сомнительными средствами, – то чеченские события поставили точку в «тягостных раздумьях»... Так получилось, что в конце мая – начале июня 1996 года я, если так можно назвать, поучаствовал в «президентской гонке» Григория Явлинского. В надежде, что случится чудо — и победит не одно из двух зол, а «третья сила», за которой, как мне представлялось тогда, реальное будущее (сам убедился в этом, когда своими глазами увидел, что происходит в Нижнем Новгороде «под началом» Бориса Немцова при поддержке Явлинского). Но прежде я только голосовал за яблочников, а тут сам Григорий Алексеевич включил в предвыборный маршрут Самару, Тольятти и Сызрань, и авторитетный ветеран АВТОВАЗа Юрий Целиков предложил мне вместе с ним сопровождать политика при перемещении по нашим «весям».
Три года спустя я так вспоминал эту историю в своей публикации в тольяттинском еженедельнике «Презент Центр» [8] (Сергей Мельник. Явлинский не хочет менять декорации // Презент Центр. – 1999. – N48(52). – 27 ноября. – с. 4) – в репортаже о втором приезде Явлинского в Тольятти, в канун думских выборов 1999 года: «(В 1996 году Явлинский) три дня убеждал самарцев, тольяттинцев и сызранцев, что не дело выбирать президента из двух зол – надо голосовать по совести. Если помните, Каданников тогда еще был в правительстве [9], и на ВАЗ Григория Алексеевича просто не пустили, ограничив ему «трибуну» цехом спецавтоцентра. Хлебосольный, в общем-то, мэр отделался протокольной беседой – вроде той, что на днях имел с Явлинским Титов. А руководство АВТОВАЗБАНКа попросило прессу не афишировать встречу на своей территории с нежелательной для истеблишмента персоной. А между тем окончательно созревшее к тому времени «Яблоко» было подано прямо таки на блюдечке с золотой каемочкой. Точный в оценках, афористичный, прошедший Гарвард и думское «чистилище» лидер тщательно разжевал и пролетариату, и местной олигархии свою программу: и по отношению к монополистам, и по налогам, и по Чечне [10] – по всем пунктам и пунктикам, которые тревожили мятущиеся души избирателей. Сказанное приняли к сведению, многие даже пополнили ряды сторонников Явлинского и тайно проголосовали за него в первом туре, моля бога, чтобы во второй не прошло хотя бы одно из зол...» Примечания: 8. Общественно-политический еженедельник «Презент Центр» выходил в Тольятти в с декабря 1998 года. 9. Комментируя (там же) свои взаимоотношения с президентом Борисом Ельциным, Григорий Явлинский «объяснил, в частности, почему упорно отказывается войти в правительство. Начиная я 1991 года, когда Ельцин предложил ему пост премьера при условии, что поддержит Беловежскую пущу. Последнее, не менее «лестное» предложение, поступило от Примакова: войти в кабинет в качестве его зама по пенсионному обеспечению: предполагалось, что «я буду стоять на раздаче и выдавать пожилым людям, сколько мне сказали, а экономикой будут заниматься другие». Для него это, по меньшей мере, несерьезно. - Четыре раза мы предлагали Ельцину сформировать правительство – он ни разу согласился на то, чтобы правительство состояло из команды и имело общую прграмму, – заявил Явлинский и поименно вспомнил всех сходивших: Лебедя, Немцова, Задорнова, Сысуева... – Как же, послушайте, а Каданников? Он тоже ходил туда. Ну как, здорово получилось, правда? Причем звали его на каждом ответственном повороте, пока с ним Ельцин дружил. А он дружит как – он пользует людей: нужен ему на данный момент – иди сюда, щас мы тебя, а потом – уйди отсюда, чтоб я тебя не видел... Для чего работать в таком правительстве, какой смысл? Если, конечно, хочешь оттуда утащить все, что возможно (знаете, как в русской сказке: возьми на себя, сколько можешь унести – и неси!) – то это другое дело. Или если хочешь стать известным, чтобы потом в каком-то банке поработать. А чтобы там действительно что-то сделать, нужны хоть какие-то минимальные условия, пять-шесть ключевых позиций: Министерство финансов, таможня, внешнеэкономические связи, Центробанк... – все это должно быть у вас в руках, чтобы вы могли проводить какую-то взаимосвязанную политику. А иначе что там делать? Мы же не собираемся менять декорации... 10. Явлинский (там же) прокомментировал свое последнее на тот момент заявление по Чечне, «вызвавшее поток брани даже у тех политиков, которых до недавнего времени никак не относили к ястребам. Напомню, что явно несоразмерный случившемуся скандал вызвала статья Явлинского «Шесть условий Масхадову» в «Общей газете». Там он четко и внятно изложил позиции ультиматума, которые, на его взгляд, обязано предъявить федеральное правительство, чтобы получить поддержку населения Чечни, без которой война рискует быть слишком кровавой и затяжной. Вот эти условия: «Освобождение всех людей, взятых в заложники, прекращение новых похищений и работорговли; создание минимальных основ гражданского правового государства; выдача российским властям террористов, объявленных в международный розыск, либо депортация обвиняемых в терроризме за пределы Чечни; разоружение всех негосударственных вооруженных формирований на территории Чечни; ликвидация всех военизированных репрессивных органов; отказ от приема на территории Чечни лиц, обвиненных в международном терроризме». - Если Масхадов скажет, что он не готов выполнить эти условия, – ну что же, тогда российские войска сами будут решать все эти шесть задач, – заявил Явлинский в Тольятти. – Но они должны быть открыто заявлены. Всему народу должно быть понятно, что нам делать... А бомбить бесконечно, или еще хуже того – отправить нашу армию в горы зимой, или дождаться, когда там начнется партизанская война, когда армия будет стоять на квартирах – это будет стоить нам очень дорого. Мы хотим победить террористов и бандитов, но с минимальными жертвами, с минимальными потерями. В этом наша задача. Ведь мы хотим уничтожать террористов, бандитов, а не целый народ или этнос Российской Федерации. Третий, кстати, по величине...» (Явлинский не хочет менять декорации // Презент Центр. – 1999. – N48(52). – 27 ноября. – с. 4). ___________________ © Мельник Сергей Георгиевич |
       
|
