Черный лебедь азиатского ресторана

Иногда Мотю накрывает лавина. Лавина путешествий. И вот она уже скачет с поезда на поезд, и город сказочного короля Генриха Птицелова и верной ему Матильды, город Лоэнгрина совсем – совсем скоро... Он встретил ее старым, поскрипывающим на ветру фонарем, давно некрашеными, как и положено древнему городу, стенами маленького грязного домика, оказавшегося вокзалом. На его стенах был нарисован кем-то зеленый серп и молот, а на разрушенной крыше валялась пустая бутылка из-под Pepsi. На соседнем домике с заколоченными дверями висела вывеска, призывающая срочно пройти у них курсы безопасности и уверенности в себе. 

Мотя решила выпить кофе. Он продавался в незатейливой палатке у вокзала. Рядом ютилась унылая будка туалета. За единственным столиком сидели два алкаша с пивом, которые разделили компанию с Мотей. Они вполне дружелюбно рассказали, как пройти в город и даже уступили ей колченогий стул. Моте недоставало, видимо, вокзальных курсов уверенности, и она грустно и неуверенно потащилась в снятые апартаменты. Цок-цок по брусчатке, цок-цок... Было душно и ветрено, хотелось воды. Апартаменты оказались в центре городка, на третьем этаже старого покосившегося дома. Букинг предлагал Моте "Голубой муравьиный салон", а это оказался не салон, не голубой и, тем более, не муравьиный. Хозяйки не оказалось на месте, пришлось оставить вещи в маленьком магазинчике внизу и отправиться на прогулку. 

В центре площади Мотя обнаружила сидящего на стульчике мужчину средних лет в соломенной шляпе рыбака и украинской вышиванке. Он тихим голосом мурлыкал песню про Костю и шаланды с кефалью. Хотелось есть и пить. Не было ни того, ни другого. В дивном городке всё было закрыто. Причем закрыто было все дни. Продовольственных магазинов не было вообще, а на остальных висели таблички с часами работы с 11 до 14. Замок Генриха Птицелова был высоко, на горе, наверное, ему туда всё поставляли в свое время, а на остальных ему было, видно, просто наплевать. Впрочем, король он и есть король. Да и было это тысячу лет назад. С тех пор, как оказалось, ничего не изменилось... В городке оказались кофейня и несколько ресторанчиков. Один из них рыбный, но рядом на улице сидел баянист, безжалостно терзающий слух украинскими песнями, и второй – азиатский. В нем было всё, как обычно: на стенах вышитые картины, полузасохшие цветы на окнах, несколько человек суетящегося персонала в белых рубашках. Говорили они по-немецки очень плохо и пришлось пригласить хозяйку. Ею оказалась миловидная изящная женщина среднего возраста. 

Неожиданно большие карие глаза, спокойная, плавная речь, модная одежда. Мотя была приятно удивлена. Она принесла заказ, холодное вкусное пиво, немного еды. Разговорились. Хозяйка казалась в этом ресторане чужой, она скорее была в нем экзотической птицей. 

Вечером Мотя, наконец, попала в свои апартаменты. Пришлось карабкаться под крышу по винтовой лестнице, а спать в жуткой, красного цвета комнате под скошенными балками. Пожилая хозяйка экономила свет, и казалось, что ты спишь в гробу с незахлопнутой над головой крышкой. Моте было не по себе, утром болела голова, и она смылась на целый день к Генриху и Матильде в замок. Лил холодный дождь. Он не останавливался ни на минуту. На площади Мотя вдруг увидела двух мощных, запряженных в повозку, лошадей с бубенцами. И эти кони отвезли ее, медленно и неторопливо, на гору, в волшебный замок. Это было так чудесно, так красиво, так неожиданно! Цок-цок, мимо старинных фахверковых домиков, цок-цок, мимо старых кофеен, цок-цок, мимо разрушенных временем и погодой стен... Сказочно! А вот и дом, куда Генриху принесли известие о коронации, когда он охотился на птиц, вот женское аббатство Матильды... Каждый угол, каждый камень, каждый поворот казался волшебным. Вечером все так же шел дождь. Он был уже просто изнуряющим. Хотелось побыть в тепле, поесть, и рассказать кому-то о своих впечатлениях. Снова азиатский ресторанчик. Снова милая женщина-хозяйка. Элегантная, модная, уставшая. Был буфет, наверное, она много готовила, устала. Еда была так себе. Как-будто готовил не профессионал. Но хотелось еще поговорить с хозяйкой, услышать ее милый неправильный немецкий, что-то было в ней необычное. Мотя дождалась конца работы. Ей принесли замечательный вьетнамский кофе, наконец, стало понятно, откуда женщина. Потом хозяйка сама принесла ликер и, прощаясь, она вдруг сказала, что много лет прожила в Москве, и танцевала, ни больше ни меньше, в Большом театре, Черного лебедя... Училась в Ханое, а всю свою балетную жизнь провела на сцене Большого! 

Сейчас ей за 60, она замужем за немцем, 10 лет они владеют этим рестораном, а готовить она так и не научилась. Впрочем, она до сих пор для души учит балету всех желающих в своей студии в свободное от пекинской утки время. Рассталась с ней Мотя очень трогательно, они пообещали друг другу еще встретиться. Уходила она в немом смятении, для нее в один день было столько чудес – Генрих, Матильда, а потом вот еще Черный лебедь Большого театра... В маленькой немецкой провинции... Кстати, здесь, до сих пор, между городками ходит паровоз…

*

Лук, укроп, базилик 

Я очень люблю цветы. В любом виде. Свежие, засыхающие, сухие. На окне, в саду, на грядках. Кто-то когда-то сказал мне, что любящий цветы не может быть злым..

Теперь я так себя проверяю. Если ору, всегда думаю, а хочется ли мне, например, розу сейчас увидеть? Если да, то значит пока добрая… 

У нас дома в моей родительской квартире на окне росла в горшке лилия. Она изумительно распускалась  белыми цветами, которые одурманенно пахли, но её все забывали поливать. Мне стыдно до сих пор. Мама вспоминает, что у нее  голова болела от запаха, и муки совести ее покинули давно. У бабушки рос огромный фикус, за которым мы скрывались, играя в прятки. Уже в институте подружка просветила меня, что наши бабушки срывали его листьями беременность и тоже предлагала попробовать глянцевые листочки пожевать. Мне не хотелось... Да и что было срывать? Мы были чисты и невинны, аки агнцы божьи…

Я всегда просто обожала цветы, их запахи, их красоту. Папа всегда дарил маме сирень. В ванной в конце мая вечно плавали пионы. Не хватало ваз, чтобы все расставить. Их охапками приносила мама из школы. Дарили ученики, родители, дедушки, бабушки.. Этот запах я помню до сих пор. Ландышей в доме не было никогда, и я, не зная, иногда покупала их, пока мама не сказала, что нашу бабушку хоронили в ландышах.. С тех пор папа всегда серел лицом, когда видел эти милые нежные колокольчики. Моя драгоценная подружка в классе шестом-седьмом решила, что мы должны поехать в Ботанический сад и там помогать на станции юннатов поливать росточки, цветочки, кустики. Что мы и делали успешно в течение недели. Ездили часа два разными трамваями на конец города. Были гордые, что устроились туда сами. Нам выдали перчаточки, леечки, что-то, может, и рассказали. Не помню. Помню только, как нас с позором выгнали оттуда. Из-за меня. Я взяла и повыдергивала все молодые побеги чего-то там ценного на грядках в теплице, думая, что это сорняки. А с ними же нужно бороться!!! Цветовод из меня не получился... 

В свое время папе выделили землю под дачу. Но никто в семье не хотел заниматься ни садом, ни огородом. Все были заняты высокими материями. А меня до сих пор будоражат выражения «малина с куста» и «пупырчатые огурчики с грядки». Со временем страсть потихоньку улеглась. Развилась аллергия к яблоням в цвету. Уже хотелось, чтобы они действительно цвели подальше от меня, лучше на Марсе. Лозунги "Город-сад", "Я знаю – саду цвесть" на соседнем доме очень нервировали меня на фоне соплей и красных глаз.

По приезде в Германию я твердо решила посадить цветы. А главное при этом, не забывать их поливать!! Интересно, что у нас очень просто получить дачный участок или вступить в какой-то садовый кооператив. Стоит это совсем недорого. Но одна я это не осилю. Довольствуюсь тем, что могу объять. Привожу из всех путешествий цветочки, листики, веточки. Дома они везде стоят на полках с книгами, на окнах, засушенные, с запахами дивных стран, откуда приехали, напоминая, настаивая, успокаивая. Интересно, что много лет у меня, как живая, стоит роза, подаренная после первого спектакля. В общем, сплошное былое и думы.

Цветы росли у Артема в комнате университета, где он временно жил. Мы сажали их и пересаживали, поливали и удобряли, обрывали листочки и украшали горшки. 

Когда он вырос, я стала дарить ему на все торжества тугие белые розы. Красиво и солидно. 

Я искренне не понимала, зачем у многих немцев растут подсолнечники, потому что ненавидела их со студенческих лет, регулярно пропалывая поля эти желтых гренадеров летом. Хорошо, что были мальчики, которые меня любили и помогали! А красные волдыри на ладонях так болели!

В Берлине мы перли через весь город для его комнаты пальмы, лианы, бамбук, еще что-то. Я приезжала к Темке регулярно это подвязывать, подкармливать, переставлять из тени на солнце и наоборот. Времени у него и меня становилось все меньше. Цветы засыхали всё больше. Теперь мы ходили любоваться пахнущим и зеленым в университетский ботанический сад. Я рассказывала о ботаническом саду в Крыму, куда я с родителями ездила каждое лето. Повторить это, увы, невозможно. Границы, визы, ковид... 

У себя дома я экспериментировала с эдельвейсами, с колючками, ананасами. Я любила и люблю все необычное. Покупаю все в нескольких цветочных бутичках. От герани у меня портится настроение. Она слишком простая, как мне кажется. Но и мои цветы любят меня. Они цветут почти круглый год. Даже зимой у меня розовеют любимые крошечные хризантемы и гвоздички, гусиные лапки, весной расцветают тюльпаны. Луковицы черных я привозила из Голландии. У меня даже базилик и какой-то репейник из Португалии цветут на окнах синими и белыми цветочками ! Сейчас я езжу на работу поливать свой оконный сад. Я думаю, моим цветам без меня скучно.. Когда-то я проращивала зерна и сидела на диете. Эти робкие ростки брала к обеду на работе и оставляла там в холодильнике. Как-то меня вызвали на переводы, я все бросила и уехала. Вернувшись, обнаружила росточки, плавающие в воде. Оказалась, одна наша бдительная старушка И. отключила холодильник. На мои дикие вопли, что я хочу есть, она, сквозь свои черные усы, пропела, что еда – это хлеб, мясо, макароны! Когда я буду это есть, она включит холодильник...

И вот подхожу к укропу своего повествования. Моя помощница очень аппетитно рассказывала, как она кладет в пирожки начинку с укропом, мясом и яйцом. Мне так захотелось! И само собой в наше гадкое ковидное время цветов для посадки не достать. А семена она принесла. Я расковыряла землю в ящике и посеяла разумное и зеленое. Это был вожделенный укроп. Потом туда же присовокупила и базилик. Кучерявая петрушка у меня сдохла. Рядом стояли горшки с богемными серыми цветочками и росла декоративная капуста. Цветочки я выковыряла. Их место сегодня заняли штутгардские луковички. Н. купила их бог знает где, на краю города, сказала, что это очень ценная рассада. Я радовалась вместе с ней. Потом она обстригала верхушки ножницами, а я садила и поливала их, такие маленькие. Через три недели я жду первый урожай. Буду посыпать этими зелеными перышками бутерброды с красной рыбкой и икрой… 

Тю, – сказала Н. 

Наверное, тю, наверное, эти затраты времени не стоят радости от двух бутербродов. Но сейчас, чем бы дитя не тешилось…

 *

Грустное, пандемическое 

Фитнес по пятницам отменили. Появилось лишнее время. Поехала к домашнему врачу на обследование, сдавать анализы. Время визита из-за боязни заболеть переносила с марта на апрель, потом с апреля на май. Думала сдвинуть на июнь, но добрая медсестра сказала, а чего, мол, фрау вы мучаетесь? Все равно вирус никуда не денется, вы в группе риска, и какая разница, когда вы им заболеете? Оптимистичненько так. Ну думаю, деваться некуда. Поехала. 

Анализ крови здесь всегда пытка. Медсестры у моего врача всегда такие ...мясистые, скажем. И силы у них, как у метателей диска. В результате очередная мясо-молочная бабь с остервенением вогнала в меня иглу, пошла кровь, наконец, остановили. Огромный кровоподтек украсил мою руку. Бывает, сказал домашний доктор по фамилии Хер. И в этой его фамилии заключается вся сущность текущей диагностики и медицины. Как корабль назовешь, так он и поплывет. А с такой фамилией...

Водитель меня успокаивал, пообещал показать, где сегодня продают вкусные персики. И повез в заповедный магазин. Подхожу к прилавку со своим расплывшимся по руке синяком, и вдруг ко мне подваливает какая-то злобная, средних лет, тетка с еще одной, старухой. В масках, щитках на голове и в перчатках. "Бист ду асоциаль?", – вопрошает. В смысле, ты асоциальная?? Имеется ввиду мой синяк. А вдруг я колюсь?? Я от них отодвинулась, а она орет, что желает мне заболеть Ковидом!!! Ни больше, не меньше! 

Я, разумеется, слегка офигела, потом пожелала ей и ее родственникам аналогичного счастья и пошла к кассе. Наверное, у меня было такое лицо, что кассирша спросила, всё ли у меня нормально. Да, сказала я. Если не считать этих ваших немецких идиоток с пожеланиями.  Кассирша улыбнулась, как доктор Хер, и сказала:"Бывает". 

Водитель отвез меня домой. Я отдала ему персики. Настроение было безнадежно испорчено. Зато у меня взошли лук и базилик, и укроп, и цветочки распустились. И даже дождь прекратился. Бывает…

*

МирТрудМайХолодец  

Первое мая – курица больная.

Это была такая дразнилка. Давно. В детстве.

С тех пор ничего другого про май не придумали. Ну разве что Мир Труд Май. Но это уже скорее лозунг, чем дразнилка. И с ним, сколько себя помню, мы ходили на демонстрации. Ходили в школе, потом в институте, потом на работе. Ходили в разных городах, странах, ходили разные люди и организации. И отовсюду – с экранов, с трибун, из приемников неслось вот это: «Мир Труд Май». Писали плакаты, стихи, готовили маевки, собрания, концерты. В этот весенний праздничный водоворот были втянуты десятки  сотен человек. С раннего утра на демонстрацию шли колонны мужчин, женщин, с детьми и без, студенты, школьники, начальники, рабочие, служащие, бабушки, дедушки, солдаты. Разные люди, разные национальности, разные характеры. Цветы, шары, флаги, прически, платья, костюмы, смех, улыбки, бублики, конфеты, водка, лимонад, и ...холодец. Этим всегда заканчивалось. 

Или начиналось. У кого как. После демонстрации папины сотрудники и начальники заходили к нам домой. Жили мы в центре, почти на проспекте, и праздник продолжался обычно у нас. Дома всегда был сварен холодец. И водился спирт. Мы жили в подъезде медиков, которых дедушка привез в город после войны. Они вместе работали, жили и дружили. Ну и, конечно, Мир Труд Май. Над холодцом самозабвенно трудились мама и бабушка, папина мама. Варили голяшку, курицу, петуха. Меня ставили мясо раскладывать по тарелочкам. Украшать лимончиком и кружочками морковки. Это было неимоверно ответственно и почетно. Рюмочки с удовольствием заедались ароматным холодцом. Или ароматный холодец запивался ледяной рюмочкой спирта.

Потом все добрые и праздничные разбредались по своим домам. В нашей штаб-квартире наступала тишина. Мы всей семьей собирались и ехали на обед к другой бабушке, к маминой маме. Там нас ожидали роскошные теплые штрудели и медовики, куриные котлетки и винегрет. О, божественный вкус детства! За это можно было и «Мир Труд Май» стерпеть. Мои бабушки, настоящие строгие врачихи, очень ревниво следили за продуктами, которые мы ели. Сколько раз от бабушек влетало нянькам, которые со мной оставались, пока мама в школе сеяла разумное и вечное! Мне не давали свинину, селедку, жарили только на сливочном масле. Это всё считалось вредным и не для меня. Правильная девочка должна была правильно питаться. 

Когда я вышла замуж, трагедией всей семьи было предположение, что всё, мне конец, теперь холодец будет вариться из свиной головы и копыт. И я буду его есть в весенние и другие праздники. Где-то так и случилось. Но мне это очень нравилось, потому что  было ужасно вкусно! Жизнь стала проходить под девизом: "Расти @опа, расти!"

Тем временем умер дедушка. Считалось, что его угробила после смерти бабушки новая жена, из санитарок, которая под спиртик баловала деда всё тем же фирменным блюдом, но уже из бычьих хвостов...

 В Киеве была какая-то неправильная демонстрация. Не такая веселая, но шумная, не такая –  и всё. Это тоже был Мир Труд Май, но уже с чужими совсем мне людьми. Днем к нам обязательно на обед приходили соседи. Это были вполне себе простые незамысловатые люди. Люба и Ваня. Или Любка и Ванька, как они сами представлялись. После обеда обязательным номером нашей программы были песни-вопли. «Ты ж мэнэ пидманула…" Ванька был легендарной фигурой моего нового дома. Он нигде не работал. Только подрабатывал. Садил картошку под линией электропередач, "шоб крупнише була".  Тер на терке хрен, сидя в крошечном коридорчике между нашими квартирами. Запах стоял умопомрачительный. Текли слезы. Ваньку это не смущало. Он раскладывал хрен по баночкам и торговал ими под универмагом. Перед Первомаем они расходились на ура. На обед у нас  Ваня заказывал пять блюд. Это грибочки, оливье, винегрет, буженина ну и холодец! Со своей стороны Ваня приносил тоже пять блюд. Хрен, семечки, жареный арахис, картошку и соленые огурцы. Иногда Любка тайком от мужа прятала у меня в холодильнике домашнюю колбасу. Подавать на стол ее Ванька жмотился. Вот Любка и подворовывала... 

Про то, чтобы класть в холодец курицу, речь не шла вообще. Здесь было все по-другому. Здесь царил холодец из свиных ножек. Это был пригород Киева, почти село. Под окнами росли яблони. Дома стояли между ними. Неподалеку находилась птицефабрика. И еще фабрика клеенки. Все жильцы подъезда там работали. Воровали куриные гузки, кур, яйца и клеенку. Все друг с другом делились. Я давала уроки английского. Со мной расплачивались еще и сахаром. Но варить курицу было "западло". Потому что их было много. А в моем городе детства их не было. Их надо было "доставать". Когда папа ездил в командировки в Крым, бабушка ему всегда заказывала двух курочек. Если в Симферополе их не будет, съезди в Керчь, напутствовала бабушка папу. Ей казалось, что это два таких городка рядом... 

Еще синие тощие куры продавались на заводе в Никополе, и туда была просто очередь в командировки. Ну а здесь, на новом месте, куры в горло просто не лезли. Неинтересно было их есть. Тили тили тесто, курица-невеста... К своим пяти блюдам я выставляла собственный самогон из яблок нашего сада. Это была моя гордость! А для нее у меня был огромный бидон. Ванька приволок. Мы уже собирались уезжать. Пять блюд, рецепт холодца и бидон передала Ваньке по наследству. Любка отодрала со стены в кухне и коридоре мою легендарную клеенку. Она была в аляповатых  рисунках яичницы-глазуньи. Такой досталась нам вместе с ордером на квартиру. Это было даже весело, жить в пошлых оранжевых яичницах. 

В Германии Мир Труд Май закончился. Здесь птицы не поют, деревья не растут... А зюльце, подобие жуткого немецкого холодца с соленым огурцом внутри, меня совсем не вдохновляет на праздник. Ты ж мэнэ пидвэла...

Смотрю телевизор. Там парады и демонстрации. Только уже другие. Летят самолеты. Ползут танки. Всё мощно и грозно. Мир Труд Май. Первое Мая курица больная... А петух инвалид по-немецки говорит...

 *

Семинар по коммуникативным играм 

По работе как-то пришлось посетить семинар коммуникативных игр, чтобы с заключенными легче находить общий язык. 

ЧуднЫх занятий было много. Ну вот , например, одно. 

Игра... Представьте комнату, в ней тьма народу, контингент участников странный и разнообразный, немножко... Два дядечки нетрадиционной ориентации, один из них престарелый, целовался всё время с маленькой собачкой, причем самозабвенно так... В носик, губки. Другой, помоложе, нервный, весь в татуаже, манерный.. Рядом со мной сидела полубезумная англичанка, она всех боялась, сидела на стуле , скрестив ноги на сиденье, под собой, и дергала себя за большой палец ноги через дырку в носке... Она ведет у нас курсы рисования для зэков. Приобщает, так сказать, к прекрасному. Еще подъехала пара  молодоженов, рыжих и потных, килограммов по 120, Schatz и Spatz, моя сестричка называет так похожих субъектов,  что означает «мое сокровище» и «мой воробышек».

Познакомились. На полу, традиционно для немецких семинаров, стоял горшок с подсолнухом, вразнобой лежали тематические открытки с зебрами, горели свечки. У окна на столике стояли соки и воды из серии здорового питания. Возле доски с фломастерами суетился Коач. Глядя на нас, что-то нервно подсчитывал. И вот, наконец, он  предложил нам на выбор  коробочки разного цвета, по одной на группу из пяти человек. Унылые грязные цвета никому не понравились, все покапризничали, поныли, потом поменялись коробочками, удовлетворились и вышли во двор. Занятия проходили в лесу, в арендованном домике специальной базы отдыха одной из ведущих партий. Место на семинаре получить было непросто. Каждый жил в своем домике, чтобы размышлять в тишине над домашними заданиями, попивая в шезлонге кофе. Для отбора учитывались разные, непонятные мне факторы. 

Недалеко было и море, место дивное, тишина, покой, солнышко.. Но счастье, как всегда долгим не бывает. Как в заурядном кино, минут через пять, на главных героев, то есть на нас, пошел дождь.. 

Заданием было, обладая одной коробочкой, напихать в нее как можно больше предметов из тех, что валялись на земле вокруг домика. То есть, грубо говоря, мы собирали мелкий мусор, окурки, кору от дерева, цветочки, листики, туда же пошли кусочек земли, угля, веточки, прошлогодние желуди и другая гадость. Вся фишка заключалась в том, что предметов должно было быть в коробочке много, но разного типа и наименования. В моей команде, конечно, оказались престарелый ветеран однополой любви с собачкой, пугливая англичанка, глухая бабушка, одетая под Пеппи ДлинныйЧулок и Schatz. 

Я просто наслаждалась этой чудной компанией, зеленой коробочкой и всякой чепухой, которую  находила на земле. Все очень старались. Ползали, кто где мог. Собачка скулила. Ей, как и мне, было грустно... По воспоминаниям детства, я играла в уборку территории в пионерском лагере после завтрака, во что играли они, не знаю. Наконец, коробочка наполнилась. Она была небольшой, размером с сэндвич. Мы придавили ее крышечкой и вошли в комнату. Все уже расселись по своим местам и ждали команды Ведущего семинара. Никто ничего не понимал, все с любопытством смотрели на коробочки друг друга. Бодрый Коуч поставил нас на четвереньки и заставил рассыпать драгоценный мусор на разложенные на полу листочки. После этого мы посчитали, сколько штук каждой дряни запихали в коробочку.. у кого больше, тот и победил!!! Наша команда набрала 30 штук всякой гадости.. У всех приблизительно столько же.. Но мне так хотелось победить, зачем, не знаю, как в пионерском детстве. А у нас 31, заорала я, плюс вода, ведь дождь же пошел, а ее нельзя сложить в коробочку! Нам все захлопали, мы выиграли!! Ура! Что это было?? Кайф от уборки территории? Счастье неожиданного сплочения? 

В качестве приза раздали разноцветные стеклянные шарики и по ведерку с пляжным песком. В ведерке светились звездочки свечек.

После этого семинар закончился. Коуч получил 200 Евро и букетик, а мы потащились на ужин. Коробочки мы вернули, мусор разбросали вокруг домика, дождь закончился. 

По дороге старый гомик целовался со своей грязно-белой собачкой, англичанка в драных носках и без кроссовок уехала к морю на велике, а я шла под ручку с глухой старой Пеппи в полосатых гольфах.

День коммуникативных игр подходил к концу. Я пыталась представить себя с клиентами, ползающими в коридоре пенитенциарного учреждения перед камерами и собирающими невидимый мусор. Разговор бы у нас состоялся странный...  Садилось солнце.

  *

Ремонт как подвиг 

В жизни всегда есть место подвигу. Я это помню. Особенно, когда ты живешь один, т.е. одна. Это про меня. А подвиг – это про ремонт. Ремонт на кухне. Кухня-святое место. Было, есть и будет. И здесь, и в Запорожье, и в Киеве, в общем, везде... Посидеть, поболтать, покурить.. Приготовить чего-нибудь вкусненькое. Кого там только не было, на моей кухне! Кто только ни пил, ни пел. Здесь, конечно, не там, посиделки не такие, но тоже ничего. Короче, просто так в чужие руки отдавать любимицу не хотелось.. Но у меня всегда была одна особенность, возможности превращать в проблемы. Вот они и появились... 

Я начала искать мастера. Зачем мне был нужен этот ремонт, не очень понимаю и сейчас. Вроде все было нормально, только темновато и старовато, но ничего. Забавные картинки, корзинки, картонки и маленькие собачонки скрадывали прокуренные обои. А всякие рюшечки, хрюшечки, оборочки, цветочки делали кухню довольно уютной. Но подвиг звал на баррикады. Через знакомых выяснили координаты мастера и назначили смотрины. Надо сказать, что здесь всё делают через своих: у всех есть свои парикмахеры, свои педикюрши- маникюрши и вот такие мастера. 

Он пришел, небритый, потный, в пятнах и дерганый какой-то. Осмотрел объект, покривился, что объект маловат, сказал, что сделает все "бистро", "тихо-тихо" и "чысто". Он сам был немножко "неместный"... Главное, что вот сейчас он начнет, и через день я буду ходить по новой красивой кухне. Мне пришлось всё быстро подготовить, вынести и разложить, расставить, рассовать по углам, креслам и диванам. Столы, шкафы и стулья были укутаны специальной пленкой для сохранности. Сесть – лечь стало негде. На полу живописно разлеглись всякие мешки, бумага, старые простыни. А как же! Натопчет ведь! 

Надо сказать, дело было в середине февраля. Я приготовилась и начала ждать. Пятница, суббота, воскресенье – ни-ни... Прошла неделя, за ней вторая, потом третья. Шел месяц март… к этому времени возникла уже не одна проблема, а две. Когда он исчез, он успел перед этим выкрутить все розетки, я ходила в полной темноте, иногда зажигала свечи. В результате разбила о дверцу шкафа голову, пошла кровь. Это было больно. Но придало решительности будущим действиям. Нашла его телефон и на чисто русском языке объяснила, чей он сын, куда идти и что с ним там сделают... Мастер приехал почти сразу с ведром краски, такие не обманывают, они делают всё «бистро" и «тихо-тихо"... Сказал, что не потерпит, чтобы с ним так говорили. Он был маленький, но очень гордый... Краска оказалась мерзкого розового цвета, который я ненавижу, особенно после коричневых прокуренных стен всё выглядело как-то пошло... Сдать ее было нельзя, он купил ее давно, срок прошел.. Розетки ввернуть тоже было нельзя, не было их, таких, как надо, и у меня начался очень нервный период... 

Я успела пригласить в гости сына с девушкой, подружек. Мы собирались отметить 8 Марта, потом день рождения Теминой подруги, потом пасхи разных народов… Понятно, что все пришлось отменять. А в кухне "тихо-тихо" шел ремонт, вернее, стоял... Сначала очень гордый Мастер, сказал, чтобы я сняла покрытия со всех шкафчиков, потому что он делает всё "чысто", он профессионал... Это было заметно... Краска, которой он покрасил крохотную батарею, оказалась на новой плите, мойке, ручке двери, лампе и на линолеуме. В результате потом пришлось менять всё – и пол, и лампу, и линолеум... Моя любимая маленькая кухня всё ждала и ждала.. Время шло и шло…

Вот и апрель накатил, налетел, бешеный, как электричка. Только у Окуджавы, которого столько перепевали на моей кухне, был вроде январь... Опять через тернии к звездам, через чистоту русского языка добилась покраски стен и потолка. Оставался кафель. Приехал Тёма, умостился на краю дивана. Хотел набить ему морду, особенно, когда походил в полной темноте. Надо сказать, что за это время Мастер успел поломать плинтуса и не смог посадить их обратно, содрать краску с двери и далее по списку. Мне успели рассказать, как он отключил воду одному врачу на два месяца в праксисе, так что встретиться с ним хотелось не только мне. Было не одиноко…

Мои все встречи и праздники откладывались. К нему то друг приехал, то он к жене уехал, то у него права на машину отобрали, то еще что. Я всерьез подумывала его убить и подыскивала себе в тюрьме удобную камеру с видом во двор. А потом мне пришлось его напугать… высылкой, финансовым управлением, других методов я не нашла. И мой ремонт закончился за пару часов. 

Вот так бывает, когда одинокая женщина выходит на тропу войны. Правда, мне пришлось взять отпуск, отдохнуть подальше от кухни, купить для нее в тон новые мерзкие розовые штучки, развесить по местам картинки, корзинки, картонки, рассадить кукол и собачонку... Итак, через три месяца в доме наступил мир. В моей 4-метровой кухне стало чисто, появились свет, занавески, моль. Шел месяц май…

____________________

© Приен Алла Владимировна