Вышла в свет очередная книга Бориса Левита-Броуна «Человек со свойствами или  Личные отношения». Санкт-Петербург, «Алетейя», 2016, 586 стр. Тираж не указан. Книга посвящена главному редактору издательства и, как отмечено в посвящении, «и другу» Савкину И.А.

   Оглавление мало что говорит о содержании. Вот оно:

•  Экспозиция в форме полудиалогов;
• Сюжет как трехголосная фуга;

• Кода без событий в мыслях и письмах;
• P.S. ( сентябрь 2012).

   Книга закончена в Вероне в 2015 году и достаточно быстро издана в России.

    А вот как подает книгу издательство: «Книга названа явно в пику известному роману Роберта Музиля «Человек без свойств». Уже это привлекает внимание. Новое произведение Бориса Левита-Броуна – неожиданность, начиная с непривычного жанра – роман-дневник. Мощный сексуальный пласт любовных приключений, фрагменты ненаписанной книги о великом каталонском зодчем Антонио Гауди, дневниковые записи и многочисленные эпизоды внутренней жизни – весь этот тематический меланж заплетен в единое повествование, ведущееся ярким, непредсказуемо контрастным языком, от вполне литературного до агрессивных просторечий. Это исповедь русского европейца – злая и лирическая, не без горькой иронии, но страстная и резкая, с развязкой совершенно неожиданной». Маленькое уточнение. Правильнее было бы указать: «русскоязычного европейца». Напомним: Борис Левит-Броун – киевлянин, по образованию искусствовед; в 40 лет в статусе «беженца» выехал в Германию, хотя никто его из СССР не выгонял, а затем с немецким паспортом переселился в Италию и уже длительное время проживает в Вероне в качестве «свободного художника».

    В аннотации издательства книга подается как «роман-дневник». С этим трудно согласиться. Классический роман умер уже в ХХ веке. В постмодернистском искусстве сейчас царит анархия, эклектика жанров, размытость границ между ними, экспериментирование, рассчитанное на броскость, якобы на новизну, на оригинальничание, на необычность формы произведения и его лексики. История повторяется и ничему не учит. Вспомним об опытах по изменению формы стиха и его лексики, которые предпринимались в начале ХХ века итальянскими (Маринетти) и русскими (Хлебников) футуристами. Велимир (настоящее имя Виктор) Хлебников был главой школы русских футуристов. Математик и лингвист по университетскому образованию, он фанатично был предан идее революции в области слова. В голодном 1922 году судьба забросила его в одну деревушку Новгородской области, где он тяжело заболел, а о медицинской помощи тогда можно было только мечтать, и умер 37 лет, оставив талантливого ученика – Владимира Маяковского, который затем тоже кончил трагически. 

   Надо отметить постоянное стремление Бориса Левита-Броуна к новизне формы, как в поэзии, так и в прозе. Это похвальное стремление, лишь бы не выдавать за новое хорошо забытое старое и помнить о предшественниках. В данном издании налицо стремление иначе организовать текст, чтобы «прозрачнее» были мысли, чувства, эмоции и лучше доходили до читателя. Да и чтоб текст читался легче. Это – не Бальзак, у которого страница за страницей могут идти сплошным текстом без единого абзаца. В наше время так не пойдет, ритм жизни другой. Стремление к новизне имеет место и в лексике, что справедливо отмечено в аннотации. В поэзии это – смелое расширение диапазона рифм, сближение поэзии (белый стих) и прозы с разговорным языком, использование неологизмов, «бытовизмов», неожиданное сокращение терминов или, наоборот, столь же неожиданное их объединение, легкость и гибкость перехода от иронии к патетике и т.д. Вообще, надо отметить, Б.Левит-Броун изумительно владеет русским языком, использует все богатство его лексики, нюансы, смыслы прошлого и современного языка. В силу этого новое издание принципиально непереводимо на другие языки. Перевести можно лишь содержание, семантику, но стиль и язык невозможно.

   Так каков все-таки жанр данной книги? – В силу того, что содержание книги разношерстное, единого жанра и быть не могло. Как отмечено было мною, из оглавления понять невозможно – о чем же книга. По моему мнению, уже после прочтения можно выделить следующие содержательные проблемы.

   Во-первых, любовно-сексуальная тема, с красочным описанием эротических побуждений, сексуальных вожделений и подробное воплощение в тексте самого полового акта, вплоть до оргазма. Эти пассажи, идущие вперемешку с другими сюжетами и темами можно было бы обозначить так: «Я – Homo Erotikus». Это – первое свойство автора. Ведь книга автобиографична, о человеке со свойствами. Как будто вернулся из 1997 года альбом графики «Homo Erotikus» (Верона), в котором Б.Левит-Броун пером и карандашом зримо воплотил сексуальную одержимость мужчины. Теперь же необузданная эротика и сексуальное буйство выражены в слове, вербально. А на какого читателя рассчитаны эти раздутые по объему пассажи? – Полагаю, что в данном случае автор думал не столько о читателе, сколько о себе. С помощью мемуаров заявить о себе, приковать внимание к себе, заинтересовать собою, а этим самым заинтересовать и своими изданиями, которые перечислены в конце книги. Этот прием не нов в мире людей искусства, не чуждающихся саморекламы.

    Но есть и другой момент – скандальности, скабрезности. Это тоже нередкий прием в сфере искусства. Роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» в свое время привлек к себе внимание прежде всего скандальностью. Ведь он замахнулся на то, что до него строго порицалось, а именно: эстетизировал обжорство и выделения человеческого низа. Идет, к примеру, большой перечень, чем можно подтирать зад после известной процедуры. Но ты же пишешь роман, а не инструкцию по гигиене, хотя и являешься по профессии врачом. Над ним тогда нависла угроза костра, но к счастью для него, аутодафе не состоялось. Скандальным было появление в конце XVIII века во Франции эпистолярного романа Шодерло де Лекло «Опасные связи», в котором публично оправдывались и романтизировались супружеские измены. Скандальными были первые выставки импрессионистов, а потом и сюрреалистов; манифест русских футуристов «Пощечина общественному вкусу» (1912 г.) и т.д. Но в чем же заключается скандальность «раздела» книги «Я – Homo erotikus»?

   Скандальность в том, что подробно описываются встречи с Диной и Светой. А как же жена?! Дина в одну из любовно-сексуальных встреч всё же спросила: « А как же Ира?» Автор, он же и лирический герой «романа-дневника», ушел от ответа. А данный вопрос уже витал в романе «Чего же боле?» (СПб., «Алетейя», 2003). Там повествуется о приезде в Верону фотомодели Гали из Казахстана, которая в качестве гостьи останавливалась в квартире Иры и Бориса. Нетрудно догадаться, что лирический герой увлекся фотомоделью, а судя по фотографии, она и в самом деле была очень красивой. Это я лично видел, будучи в свое время в гостях у Иры и Бориса в Вероне. Что делает жена? – Уезжает куда-то и оставляет мужа с красавицей-гостьей. В одном из отзывов на роман, а он тоже во многом автобиографичен, была такая реплика: «роман с намеком на полигамию». Однако, до нее не дошло. Галя дальше поцелуев не пошла на сближение, к великому огорчению лирического героя и ценителя женской красоты. Но как прав Фрейд! Сработала компенсаторная функция. Вскоре Б.Левит-Броун издал небольшой, но очень талантливо написанный, с собственными рисунками, сборник стихов «Строфы греховной лирики» (СПб., «Алетейя», 1993). Через 4 года после публикации сборника тема «лирический герой – Галя» была опредмечена в тексте романа в прозе «Чего же боле?», который, в отличие от постмодернистского «романа-дневника», написан в традиции классического романа и является высокохудожественным созданием в прозе. Таким образом, супружеская измена с фотомоделью не состоялась. Зато в «романе-дневнике» она расписана красочно, вплоть до оргазменного финала с Диной и Светой. 

   А как же жена Ира? Жена встречает Дину вместе с мужем, а сама исчезает, оставляя мужа с Диной на весь срок ее приезда, который потом повторится. Так как это надо понимать? Автор не дает ответа, но вопрос остается. Может, брак фиктивный? – Нет, самый что ни наесть настоящий и к тому же многолетний. История встречи автора с Ирой, о любви и браке с ней, поведана Б.Левитом-Броуном в сборнике прозы «Три марша» (СПб., «Алетейя», 2005). Может быть де-факто в разводе, а де-юре развод пока не оформлен? – Нет, автор и прямо, и косвенно дает понять женщинам, что не променяет жену ни на какую любовницу. Ну тогда, возможно, дисгармония в сексуальной жизни? – Нет. Автор прямо пишет, что гармония полная. Так в чем же дело? Остается предположить: или действительно явочным путем вводится полигамия для мужа, или решили создать новый тип семьи. Такие попытки в европейской цивилизации предпринимались неоднократно. Ввели же в свое время американские мормоны полигамию в своих общинах. А вот опыт по созданию семьи нового типа, свободной от минусов моногамии, предпринятый в недалеком еще прошлом Жан-Полем Сартром и Симоной де Бовуар. Они договорились: а) брак официально не оформлять; б) встречаться с другими партнерами, если этого пожелает та или другая сторона; в) и при этом не скандалить и не обвинять друг друга ни в чем. Полный провал! Симона очень ревновала мужа к другим женщинам, с которыми он охотно встречался.

  Любовно-эротический пласт книги переполнен такими психологическими и физиологическими деталями, которые люди обычно не афишируют. Ведь интим – это тайна двоих. Зачем же таким способом привлекать к себе внимание? Скабрезность, скандальность, как правило, ориентированы на низкий вкус черни, а у Б.Левита-Броуна достаточно таланта и эстетического вкуса, ведь некоторые его художественные создания претендуют на статус гениальности, чтобы обойтись без сомнительных приемов в своем творчестве.

  Взаимоотношение полов всегда было и будет трудной проблемой. Родовое общество счастливо избежало промискуитета, то есть беспорядочных половых отношений, утвердив экзогамный брак. С переходом к цивилизации возникли полиандрия, то есть многомужество, в основном, в индуистской традиции; полигамия, главным образом в мусульманском регионе, и моногамия, освященная христианством и рядом других религий.

   Целью брака, в любой его форме, является создание семьи, а целью семьи – воспроизводство и социализация новых поколений. Чем устойчивее является семья, тем легче решаются поставленные перед ней цели. Проповедь плотоядия, реабилитация супружеской неверности подрывают устои семьи и воспитания новых поколений. И уж никак нельзя мириться с тенденцией конституировать однополые браки, что фактически является попыткой узаконить такие половые извращения, которые всегда преследовались государством и Церковью. Культура нефункциональна без запретов и нельзя деструктивные идеи и поступки включать в, якобы, «права человека».

   Во-вторых, другой пласт содержания книги или другое свойство автора «романа-дневника» я бы обозначил следующим образом: «Я – русофоб». Было это и раньше в изданиях Б.Левита-Броуна, но в виде отдельных моментов и в своих рецензиях я не обращал на них внимания. К тому же русофобские замашки относились к советскому периоду. Однако в романе-дневнике имеет место тотальная критика России, всей ее истории, климата, села и города, обычаев и традиций, культуры и религии, образа жизни и характера русского народа. Причем эта критика с каким-то озлоблением. Для чего это понадобилось автору? – Тайна сия велика есть… Обижали и оскорбляли евреев? – Так в ряде других стран это делали гораздо больше. И что удивительно, сплошной негатив, ни одной положительной черты или признака, факта, события. Вот бы был доволен Гитлер! Все гадко, гнусно, мерзко; везде грязь, мусор, хаос, грубость, матерщина, пьянка. Получается, что сбежал из этого ада на благословенный Запад, где, надо полагать, евреям только рады.

    Разумеется, в критике много правильного. Да и русский человек достаточно самокритичен. Базаров в повести И.С.Тургенева «Отцы и дети» говорит: «Мы тем и богаты, что себя ругаем». Русская литература всегда была зеркалом российской действительности. Стоит назвать фамилии таких писателей как Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский, Решетников, Чехов, Горький, Артем Веселый, особенно его роман «Россия, кровью умытая». Проблема в другом, критика у Бориса Левита-Броуна перерастает в обвинение: русский человек чужд идеи свободы, у него психология раба, а в атмосфере рабства нет и не может быть личности. 

    Творить же культуру может только свободная личность. Отсюда понятными становятся иронические замечания и ёрничанье при упоминании в тексте Тютчева, Тургенева, Достоевского, Чехова и других представителей русской культуры. Лев Толстой упоминается не иначе как «великий глупец». Достоевский отвергается за идею всемирной отзывчивости русского народа. Из мыслителей, по мнению Б.Левита-Броуна, заслуживают внимания лишь западники и особенно западники из евреев: Лев Шестов, Гершензон, Франк. Пушкин велик, ибо его предок Абрам был евреем. Солженицын заслуживает внимания, так как его отцом был «еврей Исайка». Ну а славянофилы, конечно, малопривлекательны с их концепцией «особого пути России». Но ведь славянофилами были и многие представители художественной интеллигенции, как например, Римский-Корсаков, братья Васнецовы, критик Стасов, художник Шишкин, собиратели русского фольклора, лингвисты, как например, В.Даль.

    Разумеется, этносы, как и индивиды, имеют свое лицо, свои плюсы и минусы. В логике есть два типа суждений, которые всегда неистинны. Это, во-первых, всеобще-утвердительные суждения (например: «Все люди - ангелы» ) и, во-вторых, всеобще-отрицательные (например: «Все люди – дьяволы»). В книге вся аргументация нагнетается в пользу всеобще-отрицательного суждения, так как создается односторонний, усеченный образ России и русского народа. Б.Левит-Броун занял позицию сугубой тенденциозности. Но не бывает минусов без плюсов! Более того, минусы зачастую являются продолжением плюсов, если нарушается мера. Недаром древнегреческие мудрецы пришли к выводу: «Мера превыше всего», а Гегель в «Логике» называет меру «умной категорией». Кант в «Антропологии» отмечает такую положительную черту немцев как законопослушание, но и предупреждает о том, что оно может перерасти в раболепие. Так и в этнопсихологии русского народа: ряд минусов являются передержкой плюсов, нарушением меры, шараханьем из крайности в крайность, в частности, работать, так до упаду, но и гулять, так тоже до упаду. В книге нет ни одной попытки использовать работы по этнопсихологии русского народа в положительном аспекте. 

    Последний из могикан русских философов досоветской формации - Лосский Н.О., уже в конце своей долгой жизни, написал работу «Характер русского народа», в которой дал объективный анализ проблемы. Да и Бердяев Н.А. никогда бы не согласился с тем очернительством, которое имеет место на всем протяжении издания. Более того, он считал, что из всех народов ближе друг к другу евреи и русские. Это два мессианских народа, занятые более других этносов решением эсхатологических вопросов. Но только тут требуется одно уточнение. Если в русском человеке сильна самокритика, что концентрировано отразила литература, то в еврейском этносе она всегда глушилась. Отто Вейнингер в своем уникальном трактате «Пол и характер» относил евреев к типу женских наций; одна из глав его книги так и называется: «Женщины и евреи». А для женской психологии органично свойствен нарциссизм, то есть самовосхваление, самолюбование, завышенные самооценки, острое неприятие критики со стороны, притупленное чувство и осознание собственной вины. Так и для еврейского народа характерна установка: во всех бедах винить не себя, а только другие этносы. Вот почему поплатились жизнью некоторые древнееврейские пророки, а также и Христос. Спиноза чудом уцелел, так как кинжал убийцы застрял в его плаще. А вот Отто Вейнингер и отец Мень поплатились жизнью. Сложилась стойкая традиция: свой этнос нужно только хвалить, а другие народы критиковать. Данной традиции придерживается и Б.Левит-Броун, ибо так безопаснее для жизни и здоровья. И в самом деле, можно сидеть в Италии, бичевать Россию и русский народ и не ощущать никакой угрозы.

    Следующий содержательный пласт книги можно обозначить так: «Я – космополит». Космополитическое мировоззрение Б.Левит-Броуна проявлялось и раньше, но здесь оно сомкнулось с русофобией и переросло в дискредитацию идеи и чувства Родины. Космополитизм в духовной истории человечества играл разную роль, притом прямо противоположную. В Античную эпоху космополитизм был прогрессивным явлением, так как прямо или косвенно отвергал эллинский шовинизм, то есть деление людей на греков и на «варваров» как неполноценных людей. Уже софисты и киники в V веке до нашей эры резко выступили против такого деления. Софист Антифонт четко сформулировал мысль о том, что по природе все люди равны, значит эллины и варвары тоже. А киник Диоген Синопский прямо называл себя «гражданином мира». Стоицизм, возникший в конце IV века до нашей эры, продолжил данную линию на отрицание греческого, а позднее и римского шовинизма.

  В I веке нашей эры формируется принципиально новая форма космополитизма, противостоящая древнееврейскому родоплеменному шовинизму, с точки зрения которого есть «богоизбранный народ» - евреи и - гои, то есть другие народы. Устами Христа и особенно апостола Павла было четко заявлено: «нет ни эллина, ни иудея», но все равны перед Богом.

   Таким образом, античный и христианский космополитизм был прогрессивным мировоззрением. Другое дело – в наше время. Он стал мировоззрением народов –  кочевников по большим городам и урбанизированным регионам планеты, то есть мировоззрением этносов без Родины. Это, прежде всего, цыгане и евреи. Цыгане не планируют возвращение в Индию, на свою прежнюю родину. Несколько лет назад на всемирном слете они заявили о том, что местом обитания цыган является вся Земля и утвердили флаг – зеленое полотнище, в центре которого чакра, то бишь колесо. Не планируют они и создание своего государства, ибо для этого нужно постоянное обитание на какой-то территории, а они - кочевники.

   Евреи имели свою родину и государственность, но лишились того и другого и уже в Римской империи стали «рассеянным народом». Создание государства Израиль принципиально ситуацию не изменило; это лишь частичное решение проблемы. Ведь что такое Родина? Это – часть географической среды со своими: климатом, рельефом, почвой, ландшафтом, флорой и фауной, литосферой, гидросферой и атмосферой. От геосреды, как места обитания, напрямую зависят образ жизни и характер этноса. Потеря этого Дома – подлинная трагедия этноса. Уйгуры, сикхи, курды, к примеру, потеряли государственность, но родина у них осталась. Айсоры, то есть ассирийцы, потеряли то и другое и живут в рассеянии по всему Ближнему и Среднему востоку. Негры Центральной Африки, будучи вывезенными в Америку, потеряли свою родину, но в дальнейшем обрели в Америке вторую родину. А вот коренные жители Америки – индейцы, наоборот, лишились своей родины, поскольку были или истреблены, или загнаны в резервации. Многие армяне после известной турецкой резни обрели вторую родину в России и внесли весомый вклад в развитие ее культуры. Кочевники-скотоводы – вовсе не космополиты. Их место обитания – определенная часть пустыни или степи, которую они защищали и кочевали в границах данного ареала, а не по всей планете. Б.Левит-Броун уже не в первой публикации нападает на идею Родины и чувство патриотизма. Думаю, что в Израиле его бы не поняли; как и в России с ним не согласятся.

   В чем опасность современного космополитизма, который в наше время подпитывается еще и глобализацией по-американски? – Это способ победить этнос без войны. Ведь если нет родины, то нет и патриотизма и нечего защищать. Ибо все мы «граждане мира». Другая опасность в том, что если среди этноса живет слой космополитов, то в случае агрессии они не встанут на защиту данной страны, а в худшем случае – перейдут на сторону завоевателя. Космополитизм, таким образом, подпитывает предательство. Напомню автору книги только один факт. В отличие от Украины, еврейский вопрос в России возник поздно, лишь в начале XIX века, и спровоцировала его военная кампания Наполеона против России. Это был, по сути, поход Европы, но возглавляемый Францией. Двумя колоннами, на Петербург и Москву, двигались 80 тыс. поляков, 120 тыс. немцев, собственно французская армия и корпус неаполитанцев во главе с Мюратом. Поразительно, Россия никогда и ничем не угрожала Италии, которая дважды участвовала в агрессии против России: в 1812 и 1941 годах. 

   Военной кампании Наполеона предшествовала экономическая диверсия. Во Франции было напечатано много фальшивых российских банкнот. При содействии  варшавского еврея-банкира они распространялись через еврейские общины, и ни одна не выдала секрета. Такова сила родоплеменной спайки! Но военная акция завершилась крахом. Секрет с фальшивыми деньгами раскрылся. Казна понесла большие потери, так как обменивала фальшивки на настоящие деньги. Ведь понятно: если крестьянин продал корову, а ему всучили фальшивку, то он остался и без денег, и без коровы. Встал вопрос, как поступить с народом, который в критический момент для страны может подвести. В конституциях декабристов появилась рубрика: «евреи». Царское правительство, которое раньше не вмешивалось в жизнь замкнутых еврейских общин, решило требовать с евреев то же и так же, что и с других подданных империи. И евреев стали призывать в армию.

   Следующее свойство автора, как носителя свойств, я определяю так: «Я – психоаналитик». В аннотации эта сторона «романа-дневника» определена как «монологические эпизоды внутренней жизни». Это действительно так. Борис Левит-Броун очень много пишет о собственной субъективности. Имеет место постоянный самоанализ своих мыслей, ощущений, эмоций, переживаний, поступков. Это мир самооценок; жизнь, обращенная во внутрь. Но данный вектор книги для массового читателя вряд ли будет интересен, но может заинтересовать специалиста психолога и профессионального психоаналитика как материал для определения типа личности: интровертная и экстравертная, креативная или конформистская, толерантная или агрессивная и так далее.

   И последний сюжет «романа-дневника», в котором рельефно отразилась личность Бориса Левита-Броуна, я обозначаю так: «Я – искусствовед». Это сюжеты из неоконченного романа, посвященного великому каталонцу Гауди. К «роману-дневнику» материал о гениальном архитекторе притянут за уши. Было бы целесообразнее издать его с двумя-тремя искусствоведческими эссе отдельно. Здесь же, перемешанный с другими сюжетами, он теряется. Тем не менее, данная часть издания самая интересная, даже поданная вперемешку с другими темами. Она, несомненно, заинтересует искусствоведов, историков архитектуры и вообще гуманитариев с широким кругозором. В материале о Гауди слились воедино профессионализм Б.Левита-Броуна и мастерское владение словом. Конечно, о Гауди будут писать, но сомневаюсь, что написать лучше можно, как это получилось и родилось в муках творчества у автора книги.

    Итак, подведем итоги. По содержанию книга является разношерстной, а, стало быть, и в жанровом плане тоже. Нет центрирующего ядра, книга напоминает смесь мемуаров и исповеди. Русофобские пассажи, несомненно, заинтересуют русофобов. Но удивляет вот что. Б.Левит-Броун получил определенную известность, издавая свои произведения в России и на русском языке. Вроде бы уже за это должен был сказать спасибо стране и ее народу. Как бы не так! В 1929 году испанский мыслитель Ортега-и-Гассет Х. опубликовал трактат «Восстание масс», который сделал его имя известным всему миру. Ортега обстоятельно и убедительно доказал в нем, что в европейском мире наступило «массовое общество». О его наступлении не раз писал и Н.А.Бердяев, поэтому он мечтал о наступлении «нового средневековья». Но все это были лишь замечания, высказывания, не получившие степень доказательности. Так вот Ортега констатировал общее понижение культуры в «массовом обществе» и две самые главные характеристики «массового человека»: 1) неблагодарность и 2) бесконечные материальные притязания. Вторая черта к Б.Левиту-Броуну ни в коей мере не относится, а вот неблагодарность, к сожалению, имеет место. Спрашивается, зачем же было опускаться до «человека массы» или, по определению Герберта Маркузе, до «одномерного человека».

    Теперь опять вернемся к свойству «Я – Homo Erotikus». Кого заинтересует эта тема, которой посвящена львиная часть «романа-дневника»? Во-первых, сексуально одержимых читателей. Такие читатели есть, и они имеют право на удовлетворение своих интересов. Но все бы ничего, только автор книги нарушил разумную меру и ударился в самый настоящий натурализм, при котором эротика переходит в порнографию. А это уже сфера низкого вкуса. Так нужен ли роман для удовлетворения низкого вкуса «человека массы»? Автор повторил ошибку Франсуа Рабле. Ведь задумывался роман, а не инструкция для мужчин «Как довести женщину до оргазма». Слепая чувственность мстит за себя, ибо связь между мужчиной и женщиной, основанная на голой чувственности, делает их врагами. Это вид корыстного интереса друг к другу и он неизменно кончается отчуждением. Это хорошо показано в балладе Генриха Гейне «Тангейзер». Половой акт -  феномен психофизиологический, то есть органически включает в себя любовь, симпатию, взаимность и не тождественен физиологии.

   «Роман-дневник» начинается с эротических описаний, а кончается грустно. Лирический герой остается в одиночестве. От Светы он сам отказался, так как она в постели с ним не выдержала экзамен на сексуальную одержимость. Иначе выражаясь, он не получил от сексуального сеанса с ней ожидаемого наслаждения. А Дина вернулась к мужу. Но ведь есть еще жена! Так-то оно так, но Дина существенно моложе, равно как и Света.

   Лично меня после прочтения этого пухлого опуса охватила не грусть, а глубокое разочарование. Считаю «роман-дневник» Б.Левита-Броуна творческой неудачей. В своих публикациях я дал оценку всем изданиям Б.Левита-Броуна и мне легче, чем другим, судить, где он в своем творчестве делает шаг вперед, а где два шага назад. Почему так случилось? – По моему мнению, творческий срыв – следствие отрицательной духовной мутации, глубокой «переоценки ценностей». «Роман-дневник» – манифест данного аксиологического поворота от прежних ценностей, которые были изложены им с такой страстью неофита в философском трактате «На Бога надейся» (о трудностях веры и легкости безверия, о духе, смысле и человеке). Избранные фрагменты из частной переписки (СПб., «Алетейя», 1998). «Роман-дневник» - разворот от трактата «На Бога надейся» на все 180 градусов. Какая эволюция за период с 1998 по 2016 год! 

   Автор прекрасно чувствует это и называет себя «ренегатом». В молодости отталкивался от философии Н.А.Бердяева и от христианства. Теперь в «романе-дневнике» нет ни того, ни другого. Автор приходит к выводу, что христианство несостоятельно и у него нет будущего, поскольку оно выступает против человеческих радостей. Неправда! Никакая религия не отменяет человеческих радостей, но любая религия осуждает гедонизм как смысл и цель человеческого бытия. Удивляет вот что. В трактате «Зло и Спасение» (о творящем духе Любви) (СПб., «Алетейя», 2010) – Борис Левит-Броун проявил себя как экзегет, так как предложил новаторское толкование ряда моментов Ветхого и Нового Заветов. Здесь же, в «романе-дневнике», приведены совершенно неубедительно, чисто буквалистские толкования некоторых изречений Христа из Нагорной проповеди. Неужели мало того, что в свое время издевался над нею Лео Таксиль в «Забавной Библии»?

   И вот что удивляет: странность издания. Вообразим себе, что некто, находясь в Санкт-Петербурге, издает в Вероне книгу, в которой поливает черной краской Италию, да еще и посвящает книгу главному редактору издательства. Возможно ли такое в Италии? – Вряд ли. Знаю лично главного редактора издательства «Алетейя» И.А.Савкина как толкового философа, однако в данном случае он сослужил Борису Левиту-Броуну медвежью услугу. 

   Что же дальше? Нельзя допустить, чтобы творчество автора закончилось «романом-дневником». Сдается мне, как в свое время Б.Левит-Броун поставил точку в поэзии, так сейчас решил покончить и с художественной прозой. Намеки на это содержатся в «романе-дневнике», а главное – «роман» написан в духе и стиле постмодерна, что вообще является отходом от художественности и от высоких ценностей. Постмодерн в искусстве отменяет демаркационную линию между добром и злом, истиной и вымыслом, прекрасным и безобразным, эстетизирует эгоизм и гедонизм. Деррида, Фуко, Делез и другие теоретики постмодерна недвусмысленно вбивали в головы современников представление о теле человека как «машине желаний», которым не надо отказывать в исполнении. Наслаждение любой ценой! «Роман-дневник» тоже придерживается данной установки. Мешает христианство? Значит надо сбросить эту узду с «машины желаний». Как это далеко от того, что содержится в эпистолярном трактате «На Бога надейся» и в сборнике эссе «Рама судьбы». Теперь для Бориса Левита-Броуна это «грехи молодости», на смену которым явлены отрицательные ценности: гедонизм, русофобия и космополитизм.

   И все же, нельзя обрывать творческую биографию по принципу: «последний блин комом». С той колоссальной эрудицией, которой обладает Б.Левит-Броун, и знанием целого ряда языков, есть все реальные возможности для творческого поиска вне поэзии и художественной прозы. Дорогу осилит идущий!

______________________

© Шубин Василий Иванович